Сью Графтон
С — ЗНАЧИТ СЫЩИК
1
Три события случились 5 мая, или около того. Этот день — не только Синко де Майо в Калифорнии (национальный праздник Мексики в честь победы мексиканских войск в битве при Пуэбле 5 мая 1862 г.), но и день моего рождения. Кроме факта, что мне исполнилось тридцать три (после бесконечных двенадцати месяцев, когда мне было тридцать два), произошло следующее:
1. Закончился ремонт моей квартиры, и я снова туда въехала.
2. Я получила работу от миссис Клайд Герш — привезти ее мать из пустыни Мохав.
3. Я оказалась одной из первых в списке заказов на убийство Тирона Патти.
Расскажу об этих событиях, не обязательно в порядке важности, но в порядке возможности лучше объяснить.
Кстати, меня зовут Кинси Миллоун. Я — частный детектив, с лицензией штата Калифорния, мне (уже) тридцать три года, пятьдесят четыре килограмма живого веса, в упаковке высотой метр шестьдесят восемь. У меня темные волосы, густые и прямые. Я привыкла к короткой стрижке, но сейчас немного отрастила волосы, чтобы посмотреть, как это будет выглядеть.
Обычно я подстригаю свою шевелюру каждые шесть недель маникюрными ножницами, потому что меня душит жаба платить двадцать восемь баксов в салоне красоты.
У меня зеленовато-карие глаза и нос, который был дважды сломан, но умудряется функционировать довольно неплохо.
Если меня попросят оценить мою внешность по десятибалльной шкале, я не стану этого делать. Должна упомянуть, что редко пользуюсь косметикой, так что, как бы я ни выглядела с утра, по крайней мере, это сохраняется весь день.
Начиная с Нового года, я жила у моего домохозяина, Генри Питтса, джентльмена восьмидесяти двух лет, чью переделанную из гаража квартиру я снимала два года.
Это трудноописуемое, но вполне пригодное жилище взлетело на воздух, и Генри предложил мне переехать в маленькую комнату в его доме, пока мою квартиру приведут в порядок.
Видимо, это закон природы, согласно которому любой ремонт обходится вдвое дороже и продолжается вчетверо дольше, чем ожидалось сначала. Это объясняет, почему, после пяти месяцев интенсивной работы, наконец было назначено торжественное открытие, с фанфарами кинопремьеры.
Я волновалась, потому что не была уверена, что мне понравится то, к чему пришел Генри со своими планировками и «интерьерным декором». Он был очень таинственным и чрезвычайно довольным собой, с тех пор, как получил официальное одобрение чертежей.
Я боялась, что взгляну на квартиру и не сумею скрыть своего разочарования. Я — прирожденная врунья, но не умею так же хорошо скрывать свои чувства. Однако, как я говорила себе много раз, это его собственность, и он может делать с ней все, что ему нравится. За две сотни баксов в месяц, стоит ли мне жаловаться? Думаю, нет.
В четверг утром я проснулась в шесть часов, выкатилась из кровати и оделась для бега. Почистила зубы, плеснула водой в лицо, сделала небрежную растяжку и вышла через заднюю дверь дома Генри.
В мае и июне Санта-Тереза часто замаскирована туманом — погода такая же пустая и тоскливая, как белый шум в телевизоре после окончания трансляции. Зимние пляжи голые, массивные валуны обнажаются после того, как волны смывают летний песок. У нас были дождливые март и апрель, но май пришел ясный и теплый. Песок вернулся после того, как изменились весенние течения. Пляжи были восстановлены для туристов, которые нахлынут в город около Дня памяти (четвертый понедельник мая) и не уедут до Дня труда (первый понедельник сентября).
Рассвет был захватывающим, утренние облачка испещряли небо темно-серыми клочками, солнце подсвечивало их снизу ярко-розовым светом. Был отлив, и пляж, казалось, растянулся до горизонта в серебристом зеркале отраженного неба. Санта-Тереза вся была в пышной зелени, воздух был мягкий, наполненный запахом эвкалиптовых листьев и свежескошенной травы. Пробежав пять километров, я вернулась домой, и Генри пропел мне «Happy birthday to you-u-u!», доставая из духовки противень рулетов с корицей.
Слушание серенад не является моим любимым занятием, но он сделал это настолько плохо, что я смогла только восхититься.
Я приняла душ, натянула джинсы, футболку и теннисные туфли, после чего Генри вручил мне завернутую коробочку, в которой был новенький ключ от моей квартиры. Он вел себя как ребенок, его худощавое загорелое лицо расплывалась в улыбке, голубые глаза блестели от еле сдерживаемого возбуждения. Церемониальной процессией из двух человек мы прошествовали от задней двери его дома, через внутренний дворик, к передней двери в мою квартиру.
Я знала, как это выглядит снаружи — два этажа, со штукатуркой кремового цвета, с закругленными углами, в стиле, который я бы назвала арт-деко. Было вставлено несколько новых окон, а газон возле дома Генри оформил сам. Честно говоря, внешний эффект меня вполне удовлетворил. Больше всего я боялась, что Генри сделал квартиру слишком фасонной для моего вкуса.
Несколько минут мы осматривали участок, Генри описывал в деталях все проблемы, которые у него возникли с городской комиссией по планировке и архитектурным советом. Я знала, что он хочет подогреть мое нетерпение, волновалась и хотела, чтобы все уже было позади.
В конце концов, он позволил мне повернуть ключ в замке, и дверь, с ее окошком- иллюминатором, распахнулась. Не знаю, чего я ожидала. Я пыталась не вызывать в воображении никаких фантазий, но то, что я увидела, лишило меня слов.
Все квартира была оформлена в интерьерах корабля. Стены были из полированого тика и дуба, с полками и шкафчиками со всех сторон. Кухонька находилась справа, там же, где и раньше, оформленная в стиле камбуза, с маленькой плитой и холодильником. Были добавлены микроволновка и уплотнитель мусора. Рядом с кухонькой стояли, одна на другой, стиральная и сушильная машины, а дальше шла крохотная ванная комната.
В гостиной стоял диван в оконной нише и два складных стула. Генри продемонстрировал, как раздвигается диван, давая спальное место целой компании. Все помещение по-прежнему занимало не больше 25 квадратных метров, но теперь наверху была спальня, куда можно было попасть по винтовой лесенке, там, где раньше у меня была кладовка.
В старой квартире я обычно спала голой на диване, в конверте из сложенного одеяла. Теперь у меня будет своя настоящая спальня.
Я поднялась наверх и уставилась в восторге на двухспальную кровать на платформе, с ящиками внизу. В потолке над кроватью была круглая шахта, доходящая до крыши и закрытая прозрачным плексигласом, откуда падал свет на бело-голубое лоскутное покрывало.
Окна спальни с одной стороны выходили на океан, с другой — на горы. Вдоль задней стены располагался встроенный шкаф, со штангой для вешалок, крючками для мелочей, подставкой для обуви и ящиками от пола до потолка. Рядом со спальней была маленькая ванная. На уровне ванны было окно. Я смогу принимать ванну среди верхушек деревьев, глядя на океан, где облака напоминают мыльные пузыри. Полотенца были такого же глубокого синего цвета, как ворсистый ковер. Даже кусочки мыла в форме яиц, лежащих в белой фарфоровой вазе, были синего цвета.
Когда осмотр был закончен, я повернулась и молча уставилась на Генри, явление, которое заставило его рассмеяться, довольного, что его план сработал так идеально.
Почти плача, я уткнулась лбом ему в грудь, он неловко погладил меня по спине. Я и мечтать не могла о лучшем друге.
Генри вскоре оставил меня одну, и я заглянула в каждый шкафчик и ящик, упиваясь запахом дерева, слушая, как поскрипывают балки над головой.
За пятнадцать минут я перенесла все свое имущество. Большая часть моих вещей была уничтожена той же бомбой, что разрушила квартиру. Мое платье на все случаи жизни выжило. Вместе с любимым жилетом и декоративным папоротником, который Генри подарил мне на Рождество. Все остальное превратилось в порошок, с помощью пороха, взрывателей и шрапнели. Я получила страховку и купила некоторые мелочи — джинсы и спортивные костюмы, а остальные деньги положила в банк, где они весело набирают проценты.