Линней откладывает сопроводительное письмо. Помещает растение на рабочем столе и, вооружившись лупой, пристально рассматривает. Очень скоро он замечает обман. Растение создано рукой человека — части его скреплены между собою клейстером. По запаху Линней узнаёт, что это за клейстер. Зовет садовника в свидетели, демонстрирует ему подделку
— Глупая фальшивка. Картофельный клейстер. Отличный клейстер, новинка, которую я сам применял с хорошим результатом, конечно в иных целях.
Линней знает. Все сущее на земле сотворено Богом, и с тех самых пор никаких новых видов не создавалось. Ничего нового нет, и путем смешения некогда сотворенных видов ничего возникнуть не может.
Пальцами Линней перебирает длинную бумажную ленточку.
— Воздух, вдыхаемый нами, обладает электричеством, а выдыхаемый не обладает.
Но двадцати восьми учеников рядом нет. Только садовник в потемках за окном. Линней начинает сначала:
— Воздух, вдыхаемый нами…
— Н-да, — говорит садовник.
Его лицо теперь совсем близко, прямо перед Линнеем. Но голос доносится словно из дальней дали. Линней делает новую попытку:
— Воздух, вдыхаемый нами, обладает…
— Я, — говорит садовник, — встречал и таких людей, что больше вдыхают, и таких, что больше выдыхают.
Линнею чудится, будто он в озере, под водой. Лето. На голове у него ведро. А все тело облепили травяные лягушки. Садовник стоит на берегу, кричит ему:
— Люди с электричеством! Люди без электричества!
Наутро Линней увольняет этого садовника и нанимает нового.
Новый садовник приезжает, представляется уроженцем Каяны — долговязый финн. Вправду великан, раньше он за деньги выступал перед публикой в разных частях Европы, однако в гвардию прусского короля Фридриха Вильгельма его не взяли, потому что он был на голову выше всех в полку.
— Возьми-ка грабли, — говорит ему Линней.
Но когда Линней этим утром спускается по лестнице и выходит в сад, там стоит прежний садовник, беседуете возницей и работником. Сегодня четверг. Линней подходит к ним, пробует сыр и масло. Колокольцы на деревьях качаются, звенят, ведь дует необычайно свежий ветер.
Студенты скандируют:
— Monandria, Diandria, Triandria, Tetrandria, Pentandria, Hexandria, Heptandria, Octandria, Enneandria, Decandria, Dodecandria, Icosandria, Polyandria, Didy- namia, Tetradynamia, Monadelphia, Diadelphia, Poly- adelphia, Syngenesia, Gynandria, Monoecia, Dioecia, Polygamia, Cryptogamia[8].
Садовник просыпается в сарае. Линней, придя туда, застает его врасплох.
— Ты спал.
— Ливень виноват. Наводит на меня сон, да такой крепкий.
— Ты же на работе.
— Прости.
Линней скользит взглядом по стенам. Спрашивает:
— Что тут у тебя?
— Мой музей, так я его называю.
— Что за музей?
Садовник жестом обводит стены сарая, развешанный на них инвентарь. Говорит:
— В этом саду иной раз попадаются весьма диковинные цветы.
Линней у колодца, его одолевает жажда, он наполняет ковш водой и торопливо пьет, осушает ковш до дна, наполняет снова и пьет, третий ковш он пьет уже помедленнее, делает передышку, оглядывается, допивает воду, снова наполняет ковш, жажды уже нет, но он продолжает пить.
Вокруг садовника стайка ребятишек. Линней подходит ближе, слышит, какой рассказывает о кентаврах. Есть на свете великаны и чудовища, боги и герои, говорит садовник.
Линнею сдается, что окруженный слушателями садовник намекает и на него, да-да, что слова о чудовищах имеют особый подтекст.
— Дети спрашивают, — говорит садовник Линнею. — Я рассказываю.
— Чудовищами ты, садовник, называешь цветы и иные растения, происходящие от нормальных форм. Никаких других форм, кроме изначально сотворенных Господом, не существует.
— А это что в таком случае? — Садовник подводит Линнея к жабнику необычайной формы, который, поди, уж точно не записан в «Систему»[9]. — Существует он или нет?
— Садовник! Поэт преувеличивает и преуменьшает, он иначе не может, — отвечает Линней. — Но в реальности все имеет свою законную величину. Еще поэт пробует соединять разные элементы, чтобы создавать новые образы. Сюда и относятся твои кентавры. Конь и человек — естественные формы в мире природы. А вот кентавров в реальности не существует. Они живут лишь в фантазии. Твой жабник, на первый взгляд, нечто особенное, ни на что не похожее. Но присмотрись — и ты убедишься, что это отнюдь не новый вид, а просто вариант, разновидность в пределах своего вида.
8
Студенты перечисляют двадцать четыре класса растений линнеевской классификации: однотычинковые, двутычинковые, трехтычинковые и т. д.