Открывать дверь было довольно неудобно, но я не отпустил мальца, хотя нам предстояло подняться на чердак. На чердаке ему предстояло спать — зимой холодно, летом жарко, на полу лежало тоненькое одеяло, рваная простынь и небольшая жесткая подушка, из освещения - круглое маленькое окошко. Еще там разный хлам и мои неудавшиеся картины. Чердак как чердак. Я бросил парня на пол, тот упал, больно ударившись самым интересным для меня местом, но пока он под кайфом, мне тут делать нечего.
Я направился в мастерскую писать последний пейзаж, пока у меня еще присутствует сексуальное неудовлетворение. Я достал мольберт и краски, вышел на холод, и рука сама двигалась в этом танце красок. Это было красиво… но, увы, это не мой стиль. Всю ночь, не жалея себя, я писал, пока не закончил, а ближе к рассвету зашел в теплый дом и уснул в холле на диване.
Глава 2
Голова болит, все кружится. Как холодно, я вижу свое дыхание… Я замерз.
Где я? Похоже на… каморку, нет, это чердак.
Я попытался встать, но не получилось. Руки затекли… Они в наручниках? Я закричал. Тишина. Где я? Где? Мне страшно, меня похитили, что ли?
Я помню, как пришел домой и там были эти люди… помню звук выстрелов и укол… Теперь я тут.
Я попробовал встать еще раз, с пятой попытки получилось, я вижу слабый свет, он с улицы. Я подошел к окну, там стоял человек с мольбертом и рядом лежал фонарь. Этот человек… он рисует, как завороженный. Я кричал, но он не слышал. Его рука летала по холсту, жаль, что я не могу его хорошо рассмотреть.
Стоп. Я связанный на чердаке в каком-то доме, судя по всему рядом никого нет, кроме художника. Значит, этот дом художника, а я - заложник художника? Нет, как живописец может держать меня в заложниках? Или может? Я покричал еще раз, а он и вправду не слышит. Я осмотрел себя: за спиной наручники, какая-то непонятная туника и больше ничего, боже, да на мне, кажется, и трусов нет, еще какая-то веревка на шее. Что бы все это значило?
Художник уходит? Может, он за мной? Нет, уже много времени прошло, он видно где-то в доме. Я закричал еще раз, безуспешно. Оглянувшись, я заметил одеяло, после чего попытался забраться под него. Что со мной будет? Я уснул со слезами на глазах, но это был спокойный сон.
Тогда я еще не осознавал, что отец и мать - мертвы, а меня продали за их долги. Просто я не понимал этого и не хотел понимать.
Глава 3
Утро. Я жутко не выспался, а от дивана все болит, но все же закончил картину. Просто снег, луна и звезды – это получилось красиво. Я посмотрел на часы, хм, мой птенчик должно быть уже проснулся. Я поднялся на чердак. Он спал под одеялом, а значит, что он уже приходил в себя… Он мило спит, но ждать его пробуждения я не стану. Я взял его на руки, он открыл свои карие глаза и посмотрел на меня, я смотрел в ответ и начинал спускаться. А когда спустился по лестнице - увидел, как в его взоре понимание сливается со страхом и… Он начал бессмысленно кричать: «Отпустите!» и я отпустил, просто бросил. Он опять неслабо стукнулся.
— Больно же!
— Сам просил отпустить, — я поднял его и перевалил через плечо. Он брыкался, но мне как-то все равно. Это все бесполезно. — Парень, спокойнее, а то получишь.
Я притащил его в холл и опять бросил его на пол.
— А нельзя положить нормально? Что за кайф человека вот так швырять?!
— А вот такой кайф, ничего поделать с этим не могу. Послушай, малец, ты хоть понимаешь в каком положении сейчас находишься?
— Я понимаю только, что у меня болит голова, я хочу есть, и очень болят руки, они и так затекли, да ты меня еще и бросаешь, как вещь!
— Может, потому что ты для меня и есть вещь? Мальчик…
— У меня есть имя! – перебил он меня.
— У тебя нет имени, потому что я тебе еще его не дал. Ты принадлежишь мне. Я купил тебя, я твой хозяин, а ты мой раб, усек?
— Нет, хватит надо мной прикалываться. Меня зовут Тэ… — он не договорил, просто потому, что я его ударил. Я сидел в кресле, а он, напротив, на полу. Мне было очень удобно ударить его ногой по ребрам или куда я там попал.
— Если тебе так не терпится, пускай тебя будут звать Сора. Очень, кстати, красивое имя.
— Это женское имя, — выдавил он из себя, а потом снова закашлял.
— Тебе подходит, Сора. И это всё - не приколы. Сколько раз мне тебя ударить, чтобы ты понял? Не знаю, каким образом ты попал на человеческие торги, да мне и все равно, ты мой. Я купил тебя за очень приличные деньги. Тебе придется смириться, что теперь ты - моя сексуальная игрушка, а еще и домохозяйка.
— Сексуальная?!! – крикнул он.
— Да, не перебивай, где твои манеры! Если это не был бы наш первый разговор, ты бы уже выл от боли и просил бы прощения. Итак, да, сексуальная. А зачем еще покупать таких симпатичных мальчиков? И чтобы тебе и мне жилось комфортно, ты должен соблюдать правила. Во-первых, обращаться ко мне строго в уважительной форме и называть меня хозяином. Во-вторых, не перебивать. В-третьих, не смотреть на меня так нахально, а глаза чуть опущены, но ничего, я заставлю тебя бояться моих глаз. В-четвертых, ты должен сидеть или стоять на коленях и никак иначе, когда разговариваешь со мной. И многое другое. Походу разберемся. Ты готовить умеешь?
— Немного, — тихо ответил он.
— Вот и хорошо. Я сниму с тебя наручники, а ты приготовишь нам завтрак. Хорошо?
Он промолчал, но было видно, он согласен на все, лишь бы его руки освободили. Я обошел его, и хотел было расстегнуть оковы, как мне захотелось все же показать ему, что его ждет в дальнейшем.
— Ты же есть хочешь?
— Да, очень.
— Сделай мне минет, — прошептал я ему у самого уха. Жаль, мне не удалось увидеть его лицо в тот момент, — ты же хочешь есть, так вот перекусишь.
— Я не буду этого делать! – истерично заявил он. Я поцеловал его в губы.
— Ты сделаешь это. Я не расстегну тебе наручники, пока не сделаешь. А без рук есть ты не сможешь.
— Я не буду. Не буду. Нет.
— Хорошо, — я пнул его: он упал лицом на ковер. Веревку у него на шее я привязал к ножке дивана, так, что он не мог подняться.
— Скажешь, когда созреешь.
Я набрал номер моего любимого ресторана и заказал еду, они меня знают, я у них VIP-клиент. Через полчаса мне все доставят. Мне казалось, что буду нервничать с ним, но я был на удивление спокоен: все равно он от меня никуда не денется, а похудеть ему стоит, я люблю, когда у мальчиков видны ребра. Он скоро сдастся.
— На-на-на-на-на-на… – Что за приставучая мелодия?
Глава 4
Он сказал, что я - раб. Он дал мне какое-то непонятное имя, а сам представился как мой хозяин. «Сделай мне минет» — так и звучит в моих ушах эхом. Какое неудобное положение. Этот человек настроен серьезно. Я - его сексуальная игрушка. Хм… Я знаю, что это не розыгрыш, но просто так смириться с этим не смогу. Как хочется есть. Сдаться ему? Нет! Но и просто так тут не полежишь. Что делать? Дверной звонок. Я хотел закричать, но, видимо, художник это предвидел - он надавил коленкой мне на спину, а когда я открыл рот от боли, он очень быстро одел на меня кляп, в виде шарика.
— Даже не думай кричать, Сора.
Я не Сора! Я Тэкуми! Уэда Тэкуми! Не Сора… Как приятно пахнет. Что-то необычайно вкусное ему принесли. Он ел тут, на диване, и сверлил меня взглядом. Я вспомнил его лицо, когда он меня нес. Первая мысль была: «Какой красивый мужчина». В его лице читались гармония, сила, власть и одиночество… Правда, я увидел сначала одиночество, а потом я уже его не видел, но, может, я просто не смотрел внимательно. Он одинок? И почему мне должно быть его жалко? Но эти глаза… они такие пустые, они будто чего-то ищут. Может, ему нужна власть, чтобы заполнить пустоту в этих глазах? Хватит об этом думать, он плохой человек! Он очень плохой человек! Его не может быть жалко, но плохой человек не может быть художником. Я всегда так думал и сейчас… думаю…