— Лучше сам положи, пока поздно не стало.
Я даже не подумаю. Я присмотрелся, что он принес: кляп и кнут. Мне не страшно. Он бросил кляп на пол и в руках у него сиял кожаный кнут. Он бил меня уже, я смогу пережить один удар, пока бегу до него. Я ошибался: я просто не знал, какой он мастер. Я ринулся на него, а он легким движением точно ударил по моей кисти, где я держал нож. Кнут – это не плеть. Он приложил в удар большую силу и полоснул меня до крови. Я выронил нож и навзрыд закричал, держась за руку. Я не знал, что можно настолько сильно бить.
— Это не обычный кнут, которым я пользуюсь в играх со своими любовниками. Этот кнут сделан на заказ, точная копия из такого же материала, которым наказывали нерадивых рабов во времена Древней Греции и Рима. Им обычно забивали людей до смерти или по крайне мере так, что были видны разрубленные кости. Я уже говорил, что могу все? Ты в моей власти, смирись.
Он наклонился ко мне, чтобы одеть кляп. Я сначала не даюсь, но понимаю, что сопротивление бесполезно.
— Это чтобы ты точно не расстался со своим «завтраком», а то, как я уйду, ты сразу ринешься в туалет, а потом начнешь терроризировать холодильник. Сейчас иди, вымойся, потом вымоешь пол. Все чтобы сделал к моему приходу, а там мы закончим, хозяину нужно купить для тебя пару вещиц. Тебе понравятся.
Если бы не это лекарство, у меня снова бы поднялась температура. Меня вырвало, но, дурацкий кляп, все осталось у меня во рту, пришлось проглотить. Вымыться было хорошей идеей. У меня все болело: больно было даже ходить, благодаря вчерашней ночи. Кровь все еще шла, немного, но она была. Интересно, что он купит?
Я осмотрел руку. Она тоже кровоточила. Я был в движении и на близком расстоянии, он точно просчитал траекторию и сумел сделать столь точный удар, думаю, это опыт. Он собирается избить меня этой штукой? Ему мою кожу станет жалко, или нет? Теплая вода заставила меня успокоиться. А может, смириться? Нет, как я понял, не смогу убить его, убью себя. Я решил, что у меня хватит храбрости порезать вены.
Я вышел из душа и зашел на кухню. Этот гад – Хидеки: на кухне ни одного ножа. Я попробовал сломать вилку, хорошо, что у него в доме не одни палочки. Но только слегка погнул, видно из качественного материала. Тогда я решил попробовать целой вилкой. Я несколько раз себя с силой ударил и только на пятый раз поцарапал кожу до крови, больно… не, я не смогу вилкой. Отлично, повесимся. Но за что? За люстру, вот катастрофа: в доме нет люстр, только светильники, за которые не повесишься, думаю, я не первый, кто хочет покончить с собой в этом доме. Остается задушить себя вручную или утопиться в ванной, но я уже знал, благодаря Хидеки, что не смогу без воздуха, силы воли не хватит. В аптечке нет никаких таблеток, кроме самых примитивных, хоть тоннами съешь, а не отравишься. Плита у него электрическая, газом не задохнешься и не взорвешь себя.
Есть еще одна, последняя идея. Я осмотрел ванную, нет, там нет розеток, чтобы меня какой-то электроприбор током шарахнул. Телефона в доме тоже нет, Хидеки разговаривал по мобильному: даже полицию не вызовешь. Он все продумал на несколько ходов вперед.
Я униженно пошел мыть пол. Сильнее меня. Осталось только подчиниться, я даже убить себя не могу. Вымыв все, я продолжал бить себя вилкой в вену, я не смогу ударить настолько сильно, чтобы получилось. Зачем вообще нужен этот инстинкт самосохранения, когда жизнь не принадлежит себе? Я еще слышал, что можно проглотить язык. Нет, это тоже тщетно, нужно его или откусить или отрезать, у меня кляп, но и так бы не смог.
Дверь открывается, это он, я спрыгнул со стула на пол. Я вспомнил еще раз о своей наготе, он куда-то убрал одежду. Ну, сексуальные рабы должны быть голыми. Он зашел на кухню и строго спросил:
— Сидел на стуле?
Я покачал головой, имея в виду «нет».
— Ай-ай! Лгать очень плохо.
Он заметил на столе две вилки. Одна погнутая, другая нормальная. Он жестом позвал меня за собой. Он снял с меня кляп и позволил вымыть рот, а потом повел меня за собой.
— Ты меня очень огорчаешь, но скоро я очищу твою грязную карму страданиями.
Мы зашли в комнату «кошмаров», как я ее называю. Где хранятся все его игрушки. Он приковал меня к стене в стоячем положении. Хидеки что-то достает из пакета. Вот значит, какое его наказание! Не ожидал…
Глава 15
Я достал из пакета набор пирсинга. Сразу хотел украсить его тело. У меня тут специальная иголочка еще. Я начинаю с левого уха, протираю его спиртом, обтираю иглу и золотое колечко, маленькое и милое. Нагреваю иглу над свечой. Он немного дрожал - побаивался.
— Прошу, не двигайся, а то будет только больнее. Это тебе за ложь, — немного пытался дернуться, но передумал.
Я сделал дырку в ухе, это было довольно не просто, игла не сразу проходила, но я справился. Я вдел сережку. Достал другую, обтер ее, обтер еще раз иглу и подогрел ее, обтер правое ухо спиртом. Второй прокол. Он сдерживается, пока.
— Это тебе за то, что сидел на стуле без моего разрешения.
На правом ухе мне захотелось сделать еще один прокол. Все по той же схеме. Но было уже сложнее прокалывать, да и ему больнее.
— Это за брата.
На очереди соски. Начинаем с левого соска. Но перед этим я с ним немного поиграл, чтобы он стал тверже. И опять все одно и то же, на этот раз он уже издал какой-то звук. Это хорошо.
— Это тебе за попытку самоубийства, понял, что я руковожу не только твоей жизнью, но и твоей смертью, теперь следующий.
Сора вздохнул, но он храбро держался. Он не смел смотреть на меня, правильно.
— Следующий за мою попытку убить вас? Я извиняюсь, это было глупостью. Чистое зло невозможно уничтожить.
Я улыбнулся, и сделал прокол в правом соске, но сделал это грубо, чтобы он вскрикнул. Снова вздох; думая, что это закончилось; он расслабился.
— Высуни язык, остался последний прокол.
Он крепко сомкнул рот, я это предвидел. Сначала я несильно ударил его по лицу, а потом зажал нос, долго он так продержаться не сможет. В руках у меня была прищепка для белья; что ж прищепим язык. Он вскрикнул и попытался сопротивляться, что делало ему очень больно. На глазах выступили непроизвольные слезы. Язык я протер перекисью, а иглу поддержал над огнем. Отлично… думаю, не плохо. Какой он злой.
Глава 16
Оказалось, все было терпимо, кроме последнего. Я отчетливо ощущал, как накаленное железо с трудом проходит через нежные ткани. Я чуть было не вырвался, но так только себя сильнее поранил. Сжал зубы, но сразу их расслабил, понимая, что кусаю его, и опять высунул язык.
— За что это? – спросил я, после того как он вставил серьгу. Было неудобно говорить.
— Да, просто так, ну и еще потому, что ты минет делать не умеешь, да и вообще во всем сексе никудышен.
— Я буду стараться, — произнес я тихо, сам не ожидая этих слов.
— О, ты прогрессируешь. Вот скажи, с тебя достаточно или ты еще помимо секса заслуживаешь порки?
Что? Что за вопрос. Если я отвечу «нет», то, что будет? А если отвечу да, то он меня точно высечет. В моих глазах горела ненависть, но я должен был смириться. Я должен, по крайне мере сейчас.
— Ты говори, не стесняйся. Скажешь «нет» — бить не буду. Ответишь «да» — высеку, мама не горюй.
Не простой выбор, но тут есть какой-то подвох, быть не может, что он просто так откажется от этого.
— Да, я заслуживаю, — проговорил я по слогам, потому что по-иному не получилось бы.
Он широко и по-садистски улыбнулся.
— Сам так решил.