Метерлинк утверждал, что произносимые слова имеют смысл только благодаря омывающему их молчанию, слова возникают из тишины пауз. Мейерхольд паузы буквально обоготворил, недосказанность возвел в принцип, вводя новые законы произнесения текста: запрет на обыденную, бытовую разговорность, эпическое спокойствие, твердость звука, холодная чеканка слов, трагизм с улыбкой на лице.
Таким образом, Мейерхольд определяет принципы символистского спектакля, то, что в свое время (7-ой сезон МХТ — 1904 год) не удалось Станиславскому. Но правильность пропорций этой конструкции могла подтвердить только премьера.
В августе 1905 года в Пушкино состоялся предварительный просмотр СМЕРТИ ТЕНТАЖИЛЯ и пьесы Гауптмана «Шлюк и Яу».
«Смерть Тентажиля — фурор. Это так красиво, ново, сенсационно!» — написал после спектакля Станиславский в письме к Лилиной. Однако, в октябре 1905 года, уже в студии на Поварской, генеральная репетиция разочаровала Станиславского: электрическое освещение убило декорации, а актеры, впервые произносившие текст под музыку, сбились с тона. Скорее всего, поиск тона тогда бы продолжили, будь время чуть поспокойней, трудно судить.
Постановка Клода Режи, вероятно, дает некоторое представление, каким стал бы мейерхольдовский спектакль. Вероятно. Каждый режиссер смотрит на Метерлинка по-своему, это вполне укладывается в концепцию, которую разделял сам драматург, — концепцию режиссерского театра, в котором актер — прежде всего, средство выражения идеи.
«В мире, который исключил смерть, как аномалию дурного тона, чтобы заменить ее лживым определением жизни как неизменно здоровой и посвященной добыванию прибыли... вообще всему рациональному, становится совершенно необходимо показать ритуал, где жизнь уравновешена тем законным жестом, который привносит в нее смерть», — это слова Клода Режи.
А вот что писал Мейерхольд, подготовляя речь для премьеры в Тифлисе (19 марта 1906 года): «„Смерть Тентажиля“ — та же музыка. Тысяча зрителей. Тысяча объяснений, если только надо музыке давать объяснение».
Ксения Рагозина.
Пушкино. 1997.
Персонажи
Тентажиль
Игрен сестры Тентажиля Белланжер
Агловаль
Три служанки Королевы
* Перевод посвящается Феликсу Шмулю, близкому другу переводчика.
Первый акт.
На холме, высоко над замком.
Входит Игрен, она за руку ведет Тентажиля.
Игрен. Тентажиль, твоя первая ночь у нас будет тревожной. Море ревет все ближе и деревья плачут в темноте. Уже поздно, а луна все медлит и застыла за тополями, которые душат дворец... Мы, наконец, одни... Может быть, одни, здесь всегда нужно быть осторожным. Здесь выследят приближение даже самого скромного счастья. Я сказала себе однажды, даже Господу было не слышно — так тихо и глубоко в душе, я сказала себе, что я становлюсь счастливей... И что же... Этого было довольно, и вскоре наш старый отец умер, а оба брата исчезли, и ни одна живая душа не знала куда... Мы остались одни, Тентажиль, с нашей бедной сестрой, и я боюсь думать, что будет дальше... Подойди ко мне... сядь на колени... Теперь обними меня, обвей своими маленькими руками шею... Может быть, их не смогут разнять... Помнишь, давно, вечерами, когда приходило время, я уносила тебя по коридорам без окон — и ты пугался теней от лампы на стенах?.. Я почувствовала, как душа у меня сжалась и дрогнула на губах, когда я увидела тебя этим утром... Я думала, ты далеко... думала, ты под защитой... Зачем ты вернулся на остров?
Тентажиль. Я не знаю, сестра.
Игрен. Они... говорили с тобой?
Тентажиль. О том, что пора возвращаться.
Игрен. Но — зачем, они не сказали тебе?
Тентажиль. Королева так повелела, сестра.
Игрен. Но почему она так повелела?.. Я знаю, они говорили о многом...
Тентажиль. Сестра, я не слышал ни слова.
Игрен. Но они говорили между собой, ты не слышал о чем?
Тентажиль. Они говорили шепотом, сестра.
Игрен. Шепотом?
Тентажиль. Шепотом, сестра. Или смотрели на меня.
Игрен. Но они говорили о королеве?
Тентажиль. Говорили, Игрен, говорили, что ее нельзя видеть..
Игрен. А другие, что были с тобой на корабле, они ничего не говорили?
Тентажиль. Они были заняты ветром и парусами, Игрен.
Игрен. Все так, дитя мое, не удивляйся...
Тентажиль. Но они бросили меня одного, сестра.
Игрен. Послушай меня, Тентажиль, расскажу тебе все, что знаю...
Тентажиль. Все, что знаешь, Игрен?
Игрен. Но так мало, дитя мое. так мало... Мы с сестрой бродим по этому острову, словно слепые, с самого рождения, и боимся понимать, что происходит на самом деле. Я долго жила, полагая, что так и должно быть... Взлетали птицы, дрожали листья, распускались розы — других событий здесь не было. И правила у нас такая тишина, что если яблоко, налившись соком, падало в саду, все бежали к окнам смотреть. И никто ни о чем не подозревал... Но однажды ночью я поняла, что странное происходит на острове... Я хотела бежать — и не смогла... Ты понимаешь, что я хочу сказать?..
Тентажиль. Да, да, сестра, я понимаю тебя...
Игрен. Что ж, не будем больше говорить о том, чего не знаем... Посмотри на те мертвые деревья, отравляющие горизонт. Ты видишь за ними замок, в глубине долины?
Тентажиль. Что-то черное вдали, Игрен?
Игрен. Да, черное. Чернее здешних сумерек... Но это наш дом... Почему его не построили где-нибудь в окрестных горах? Горы синие днем, и там можно дышать. Оттуда видно море и луга по ту сторону скал... Но они выстроили его в низине, куда не проникает воздух. Замок распадается в руины, но никто этого не замечает... Сначала появляются трещины, а потом стены словно растворяются в сумерках... И только с одной башней не сладило время... Она так велика, что дом никогда не выходит из ее тени...
Тентажиль. Что-то светится в темноте, Игрен... Смотри, смотри, это огромные окна светят красным?..
Игрен. Это та самая башня, Тентажиль, там, где свет, стоит трон королевы.
Тентажиль. Я ее увижу? Увижу королеву?
Игрен. Никто не может видеть ее.
Тентажиль. Почему никто не может видеть ее?
Игрен. Прижмись ко мне, еще, еще, Тентажиль... Нельзя, чтобы нас подслушали — даже птицы или трава...
Тентажиль. Здесь не растет трава, сестра... — Тишина — Что делает королева?
Игрен. Дитя мое, никто не знает. Она давно не выходит, живет одна в своей башне, а слуги ее не выносят дня... Она очень стара, она мать нашей матери, ей нравится править... в одиночестве... Она ревнива, завистлива, и говорят, что рассудок ее помрачен... Говорят, она боится, что кто-нибудь займет ее место... Вот почему послала слуг за тобой... Не знаю как, но приказы ее выполняются. А двери в башню, меж тем, заперты день и ночь... Я ни разу не встретилась с ней, но другие, кажется, видели ее в те времена, когда она была молода...
Тентажиль. Она очень уродлива, Игрен?
Игрен. Говорят, что она некрасива и становится все огромней... Но те, кто ее видел, остерегаются говорить больше... Да и видел ли ее кто-нибудь? Только необъяснимое могущество знают все на этом острове по тяжести на душе... Не пугайся сверх меры, мой маленький Тентажиль, и не бойся дурных снов, — сестры не сомкнут над тобою глаз — и несчастье минует тебя. Только будь всегда рядом со мной, нашей сестрой Белланжер или старым правителем Агловалем...