Выбрать главу

<tab>Марек, не слушая мать, водрузил ноут на стол, подсоединил провод к сети, включил. Пока загружались и просыпались все программы, он сидел, не шелохнувшись, положив ладони на стол. Как робот. Мы с Боженой подошли к мальчику-роботу с двух сторон, женщина подтянула под себя пуфик, а я опёрся локтями на стол. Марек оживил Интернет, вызвал демонов Google. И вопросительно посмотрел на меня. Я даже сглотнул от ответственности.

<tab>— Вводи: газета «Соседи», — велел я ему сипло. И тонкие пальчики забегали по клавиатуре. — Теперь в «объявления». Вот — «Ремонт электрооборудования». «Холодильники». Красота!

<tab>Мне можно было и не диктовать Мареку. Он вполне шустро сам тыкал в нужные ссылки. Частников было всего двое, остальное — фирмы. Один из частников — «наш»:

<tab>«Ремонт холодильников на дому, Челябинск и пригород. Профессиональный честный ремонт всех марок, отечественных и импортных. Гарантия — 6 месяцев. Без выходных удобное для вас время. Лицензия ИП № 235-6532-ВА.

<tab>Контактное лицо: Тимофей

<tab>Телефон: нажмите, чтобы увидеть

<tab>Номер объявления: 46753».

<tab>— У вас холодильник, что ли, сломался? — вякнула Божена.

<tab>— Это он, — игнорировал я её любопытство, перенимая стиль «общения» Марека ни с кем. — У него есть машина, раз выезжает в пригород… Но здесь он её не паркует, ты бы знал. У него техническое образование, раз даже гарантирует, да и лицензию надо было получить. Наверное, через газету можно узнать и полные его данные…

<tab>— Чёрта с два! Через газету невозможно. Заплатил за размещение рекламы, а твоя личность мало кого интересует. А вот по номеру лицензии вполне возможно, — опять вмешалась Божена. — У нас же тётка в налоговой работает, она уже однажды для меня искала человечка по единому реестру. Только я не поняла, вам зачем?

<tab>— Нам может понадобиться имя этого человека, чтобы помочь одной девушке, — неуверенно начал объяснять я.

<tab>— Ага! Чувствую, тут дело в чьём-то разбитом сердце! Кто-то ищет этого холодильщика? А вы… — игриво начала Божена, но не закончила, так как вдруг заговорил Марек. Голос тихий, монотонный, тоньше, чем я ожидал:

<tab>— Мама. Первое. Пожалуйста, сделай чай. Второе. Не говори глупости. Третье. Спроси у тёти Милы про него. Четвёртое. Верни старую заставку на рабочий стол. — При этом Марек смотрел на монитор, а указательным пальцем правой руки водил по столу, рисуя цифры: 1, 2, 3, 4…

<tab>— Заставка как заставка! Ничего менять не буду, и вообще, это мой ноут! — по-детски надула губы Божена. И я подумал, что аутист относится к матери как к ребёнку, хотя, возможно, она подыгрывает ему, чтобы поддерживать подобие мужской ответственности.

<tab>— Мама. Первое. Пожалуйста, сделай чай. Пятое. Надо сфотографировать парковку около магазина. Сейчас.

<tab>— Парковку? — Божена открыла рот.

<tab>— Это ту, маленькую, недалеко от «Дикси»? — понял я. — Пока его нет… А вечером, когда он придёт, ты сходишь и сфоткаешь ещё раз? Да, но я не думаю, что номер его машины нам что-то даст, у вас же нет доступа к эмвэдэшной базе.

<tab>— Это вы всё про этого холодильщика? Настолько всё серьёзно? Он не опасен? Не нравится мне эта ваша заинтересованность…

<tab>— Мама. Первое…

<tab>— Всё, иду-иду. Мальчики! Ноут я всё-таки заберу! — вновь перешла на кокетливо-девчоночий тон Божена. Она выпорхнула из комнаты, прихватив беленький завидный макбук. Марек взял лежащий на столе лист и принялся за очередное бумажное четвероногое.

<tab>— Мы что-нибудь придумаем, — пообещал я своему ученику. — Информация должна помочь… Я хочу оставить тебе мой телефон. Напишу в твоём дневнике… Вот здесь, на первой странице. — Марек вдруг поёжился, повернулся ко мне и отобрал дневник. Понятно, лишняя надпись в стройных строчках правильного почерка будет тревожить моего аутиста. Марек подал мне бумажную собачку-оригами. И я написал на ней свой номер и поставил рядом две буквы «М.В.». — Марек, если ты заметишь что-то важное и срочное, то позвони или хотя бы напиши в СМС. Может быть, они отправятся на прогулку. Ты сразу мне пиши. Я прибегу. Может, можно будет что-то предпринять. Хотя бы поговорить с ней. Мы что-нибудь придумаем!

<tab>Я был уверен, что Марек меня не просто слышит и понимает, что телефон сохранит и сообщение напишет, что он очень переживает. Где-то в глубине его слабого тела бьётся очень беспокойное и горячее сердце. И эта маска молчаливого робота нисколько не остужает его.

<tab> Когда я уже уходил домой (а предварительно я сбегал на парковку и запечатлел на фотике три автомобиля, обсыпанные жёлтыми листьями), Божена вышла меня проводить. Якобы до магазина ей понадобилось.

<tab>— Этот человек, которого вы разыскиваете, опасен? — совершенно взрослым и даже деловым тоном спросила меня она по дороге.

<tab>— Мне кажется, что да. Но мы не знаем.

<tab>— Как вы можете вовлекать в это ребёнка? — она грозно свела брови и раздула ноздри.

<tab>— Это ваш ребёнок меня вовлёк. Его мучит то, что он видит в окно.

<tab>— Дом напротив? Девочка-инвалид и её муж?

<tab>— Да. Вы знали?

<tab>— Про эту парочку? Я их и видела-то мельком. Зато старухи во дворе только о них и судачат. Жалеют мужчину. Как будто он инвалид! Я не жалею. Девчонка вот… слишком молода. И знаете, что странно, я видела её лишь однажды, почти ночью. Она была в кресле, и она шевелила ногами. Мне показалось это странным, хотя я не разбираюсь в таких болезнях. И ещё она была в антигриппозной маске. Кого она ночью могла заразить?

<tab>— Вы думаете, она не инвалид?

<tab>— Да ничего я не думаю! У меня все думы только о сыне. Зачем мне другая жизнь? Чтобы напугаться ещё больше? Я, знаете ли, свои проблемы расхлебать не могу, кручусь, несу свой крест, не до чужих тайн. Как эта парочка заинтересовала Марека?

<tab>— А когда вы купили ему бинокль?

<tab>— Где-то в мае…

<tab>— Ну вот, а они живут в доме напротив с апреля. Марек всё время дома, телевизор не смотрит…

<tab>— Да, он его раздражает.

<tab>— С недавнего времени весь его мир — это окно. Другой жизни он не знает. А вы не пробовали инклюзивное образование? Сейчас модно.

<tab>— Пробовали, — зло ответила Божена. — Марек в первый класс пошёл позже, чем другие, и я решила, что он должен учиться со всеми ребятами. Но, во-первых, ребята жестоки, он стал для них поводом для насмешек. Ходил по школе, держась указательным пальцем за стенку, боялся зайти в туалет, даже на уроке, когда там никого. Я уж не говорю о столовой: мы молочное не едим, приходилось давать ему с собой. Всякий раз он то испачкает одежду, то внутренность портфеля, а это значит, что он уже не сможет думать ни о чём, кроме этих пятен. Пару раз у него еду отбирали старшие… Учёбы не было. Была только мука. И, заметьте, я не обвиняю учительницу. Их двадцать пять! У каждого свои бзики и самоуверенные родители, а тут мой… Промучились два месяца, и нас перевели на индивидуальное обучение. Один на один с учительницей он быстро догнал и даже перегнал некоторых по всяким навыкам учебным. Такова наша жизнь!

<tab>— Не думайте, что я вас осуждаю. Наоборот, Марек очень развитый. И это, безусловно, благодаря вам. Я просто объясняю, почему его заинтересовало окно напротив. И знаете, другая жизнь задевает его эмоционально. То, что он сегодня отказался заниматься английским, это потому, что он разглядел в доме напротив надпись по-английски «Помогите!».

<tab>Божена остановилась, потёрла нос ладонью.

<tab>— Я разузнаю про этого… холодильщика. А если понадобится, то я знаю, как выяснить и о его машине. И ещё… А что, если прийти к ним под видом социальной службы? Типа знаем, что тут живёт инвалид: какая нужна помощь? В какой клинике вы на учёте? Не нужно ли выхлопотать санаторий или реабилитационный центр? — Эта неожиданная идея сначала меня даже пронзила своей простотой и очевидностью. Однако я тут же парировал: