Руденко: Чего боялись?
Пауэрс: Сама мысль о том, что я нахожусь над территорией Советского Союза, — это не то, что я бы хотел делать каждый день. (Оживление в зале)
Руденко: Как обстояло дело с кислородным питанием?
Пауэрс: Насколько мне известно, кислородное питание действовало нормально.
Руденко: Все ли было исправно на самолете?
Пауэрс: Незадолго до того, как меня сбили, у меня были неполадки с автопилотом. Все остальное как будто было в полном порядке.
Руденко: Все ли полученные Вами задания были точно выполнены по маршруту полета до момента поражения Вашего самолета?
Пауэрс: Все задания, данные мне, я выполнял по мере сил, как можно точнее. Была плохая погода, и я отклонялся от курса. Большая часть территории по маршруту была закрыта облаками, и я не видел земли.
Руденко: На Вашем самолете обнаружена разведывательная аэрофотоаппаратура. Какие давались Вам задания по ее использованию?
Пауэрс: Мне не были даны какие-нибудь точные или определенные инструкции по использованию или управлению той или иной аппаратурой. Я лишь включал и выключал аппаратуру над теми или иными пунктами маршрута.
Руденко: С какой целью Вы включали и выключали ее?
Пауэрс: Я был проинструктирован делать это. На карте было обозначено, где я должен был включать и выключать аппаратуру.
Руденко: Очевидно, подсудимому Пауэрсу было ясно, с какой целью надо было включать и выключать аппаратуру?
Пауэрс: Я довольно-таки хорошо мог догадываться, для чего включал и выключал ее. Но знал ли я точно? Я сказал бы — нет.
Руденко: Наверняка подсудимый Пауэрс знал об этом точно.
Пауэрс: Я и сейчас не очень определенно уверен, для чего это делалось. Но так как я видел некоторые результаты, после того как я познакомился с этой аппаратурой, я теперь более ясно представляю, чем раньше для чего она предназначена.
Руденко: Я думаю, что подсудимый Пауэрс с первого момента полета не сомневался в том, что это разведывательный полет?
Пауэрс: Думаю, что я не сомневался в этом.
Руденко: На Вашем самолете обнаружена радиоразведывательная аппаратура, включающая магнитофонную запись сигналов советских радиолокационных станций. Так это?
Пауэрс: Мне так сказали, что был обнаружен магнитофон но я не знаю. Я никогда раньше не видел оборудования и впервые увидел его только здесь.
Руденко: Но подсудимый Пауэрс достаточно подготовленный пилот, чтобы знать, что такого рода полеты совершаются в специальных, разведывательных целях.
Пауэрс: Я ничего, однако, не знал об аппаратуре раньше.
Руденко: Но достаточно был осведомлен о том, что этот полет делается в разведывательных целях?
Пауэрс: Я не видел других причин для подобного полета. Прошу выключить свет прожектора, он слепит глаза.
Председательствующий: Прошу выключить свет. Прошу продолжать.
Руденко: На Вашем самолете имелась специальная радиоустановка для создания помех в работе радиолокационных станций?
Пауэрс: В хвостовой части самолета находилось оборудование, которое искажало радиолокационные сигналы, направляемые на меня как истребителями, так и радиолокационными установками на земле.
Руденко: Каким образом Вы управляли Вашей аппаратурой во время полета?
Пауэрс: В указанных местах я включал определенную аппаратуру.
Руденко: Именно в пунктах, которые были отмечены на карте?
Пауэрс: Да, в пунктах, которые были указаны на карте.
Руденко: Вы производили также визуальные наблюдения с самолета?
Пауэрс: Да.
Руденко: А Вы делали соответствующие отметки на карте?
Пауэрс: Если я правильно понял, то я сделал три отметки на карте.
Руденко: Что это были за отметки?
Пауэрс: Первая отметка — аэродром, который не был отмечен на полетной карте. Я определил как можно точнее координаты этого аэродрома. Далее я отметил крупные цистерны — склады горючего. Это было сделано, когда я пролетал через тонкий слой облаков. Я немного отклонился от курса и точно не помню, где находился в то время. Затем я отметил большое скопление зданий — большой населенный пункт.
Руденко: С какой же целью делались эти отметки?
Пауэрс: Мне было сказано наносить на карту все, что не было на ней отмечено. Я думаю, что это общая привычка пилотов отмечать на карте то, что на ней не обозначено.
Руденко: Привычка с целью шпионажа?
Пауэрс: Я уверен, что сделал бы то же самое, летая и над территорией США.
Руденко: Я Вас спрашиваю о полете над территорией СССР.
Пауэрс: Я был проинструктирован делать это, и я выполнял инструкцию.
Руденко: Вы не отрицаете, что вторглись в воздушное пространство СССР, нарушив закон?
Пауэрс: Нет, я этого не отрицаю.
Руденко: Стало быть, это вторжение было в целях разведывательных, шпионских?
Пауэрс: Думаю, что это было так.
Руденко: Вы заявили здесь и на следствии, что включали и выключали рычаги аппаратуры над определенными пунктами?
Пауэрс: Я делал то, что мне было указано.
Руденко: Не зная о специальной аппаратуре?
Пауэрс: Нет, я никогда не видел этой специальной аппаратуры.
Руденко: Вы с таким же успехом могли бы нажать рычаг и сбросить атомную бомбу?
Пауэрс: Это могло бы быть сделано, но это не тот тип самолета, там нет приспособления для подвески бомб.
Руденко: Но этот самолет находился на высоте 20 000 метров, и с земли не видно, какую аппаратуру он несет на борту. Итак, подсудимый Пауэрс, все данные Вашего самолета — высотность, оборудование — все свидетельствует о целях шпионских.
Пауэрс: Так точно.
Руденко: На какой высоте находился Ваш самолет в момент его поражения ракетой?
Пауэрс: Примерно на высоте 68 тысяч футов.
Руденко: При каких обстоятельствах это произошло?
Пауэрс: Я только что произвел поворот самолета и летел приблизительно около одной минуты по прямому курсу. Потом я услышал или, может быть, даже почувствовал какой-то глухой взрыв. Мне казалось, что этот взрыв произошел где-то сзади, и я увидел оранжевую вспышку.
Руденко: В каком районе это произошло?
Пауэрс: Несколько миль южнее Свердловска.
Руденко: Каким образом Вы покинули борт самолета?
Пауэрс: Я не мог воспользоваться катапультирующим устройством из-за сил, возникших в падающем самолете, и помню, что, когда я стремглав летел вниз, приблизительно на высоте 30 тысяч футов, понял, что не могу воспользоваться катапультой. Тогда я открыл фонарь и освободил пристяжные ремни. Центробежной силой меня наполовину прижало к панели приборов, а наполовину выбросило из самолета. Я забыл разъединить шланги кислородного прибора, и мне пришлось бороться, чтобы оставить самолет. Парашют открылся автоматически, сразу же после того, как я покинул самолет. Тогда я был на высоте приблизительно 14 тысяч футов.
Руденко: Какой Вы имели инструктаж относительно вынужденной посадки на территории Советского Союза? Что Вы должны были сделать с самолетом?
Пауэрс: Я был проинструктирован, что если мне абсолютно необходимо будет спуститься на территорию Советского Союза, то я должен уничтожить самолет при помощи кнопок и рычагов, которые имелись на нем для этой цели, и по возможности избежать пленения. Затем с помощью аварийного снаряжения я должен был попытаться добраться до ближайшей границы.
Руденко: Самолет был оборудован специальным устройством для его подрыва?
Пауэрс: Да, мне так было сказано.
Руденко: С какой целью это делалось? С целью самоуничтожения, чтобы замести следы?
Пауэрс: Я не знаю, что было бы уничтожено, если бы я нажал на соответствующие кнопки. Я был просто проинструктирован сделать это.