За шесть дней до Нового года
Это Рождество должно было стать особенным. Гермиона знала: сегодня произойдёт то, чего она ждала на протяжении уже нескольких лет: Рон наконец решится.
— Я тебя уверяю, мой братец что-то замышляет, — проникновенно делилась с ней Джинни во время обеденного перерыва ровно за неделю до Сочельника. — Я ещё никогда не видела его таким взволнованным. И эти странные вопросы, какие именно украшения ты любишь… Посмотрела бы ты на его реакцию, когда я резонно поинтересовалась, почему он не смог узнать это у тебя за пять лет, что ты его терпишь!
Гермиона с лёгкостью оправдала Рона в своих глазах, ведь она знала почему, и у неё было целых два «потому что»: во-первых, она практически никогда не носила украшений, чтобы он мог разобраться в её вкусах, а во-вторых, он и так был в курсе, какие подарки стоит дарить, а какие — категорически нет. У Гермионы был вполне определённый список, в который она вносила понравившиеся книги, перья и прочие «удачные» для подарка вещи, а ещё там же она фиксировала, что точно не желала бы получить — любой из товаров «Волшебных вредилок», причём слово «любой» было выделено жирным шрифтом и написано красными чернилами, на всякий случай. Пока что на этом список заканчивался, но обычно этого хватало, чтобы остаться довольной и неопозоренной на Рождество (Гермиона хорошо помнила волшебные духи, подаренные Роном по дружескому совету Джорджа и обладающие специфическим свойством — делать её волосы похожими на летающие макаронины). Именно поэтому то, что Рон вдруг решил восполнить пробелы знаний по части женских аксессуаров, проигнорировав её список, только подтверждало слова Джинни: он действительно что-то замышлял, и Гермиона была бы не Гермионой, если бы не постаралась докопаться до истины. И, безусловно, она решила выяснить, причину, пробудившую в нём такой интерес, с помощью человека, который точно должен был всё знать.
— Гермиона, он ничего мне не говорил, честно! — оправдывался Гарри, когда на следующий день она весьма настойчиво пыталась выведать ответ на свой вопрос, предварительно объяснив, что Рон — не единственный его лучший друг, а потому с ней тоже нужно считаться, тем более когда дело по-настоящему важное. — Конечно, я знаю, что он хочет тебе подарить нечто необычное на Рождество, но что именно…
— Что именно? — спустя всего полчаса хитро ухмылялся ей Джордж, склонившись через прилавок. — Естественно, кольцо, дурёха! Эй, Энджи? Кажется, ты говорила, Рон заглядывал к нам на днях? Что вы там обсуждали: женские побрякушки или что-то в этом духе?
И через минуту Анджелина, предварительно высказав Джорджу всё, что думает о его неумении держать язык за зубами, нехотя рассказала:
— Ладно, раз уж ты знаешь… Мы с Роном разговаривали о подарках на Рождество, и я ему сказала, что любой девушке будет приятно получить на праздник какое-то украшение, например, кольцо или браслет. И… — она закусила губу, словно сомневаясь, продолжать дальше или нет. Но, видимо, уловив полный молчаливой мольбы взгляд Гермионы, решила всё-таки закончить. — Он спросил, как правильно определить размер кольца. Про браслет он тоже узнавал, но во вторую очередь.
— Так что, похоже, мой брат — не такой безнадёжный идиот, как я предполагала, — заключила в этот же вечер Джинни, сидя у неё на кухне с бокалом вина в руке. — В самом деле, Гермиона, вы же вместе целую вечность! Поверить не могу, что он до сих пор не сделал тебе предложение.
Гермиона тоже в это не могла поверить. Они встречались ни много ни мало пять лет, два года из которых прожили в его небольшой квартире, купленной на сбережения. И, хотя год назад во время крупной ссоры Гермиона съехала от Рона, она всё же считала, что этап притирки друг к другу давно прошёл, а потому вполне можно узаконить отношения и вновь начать совместную жизнь, в качестве мужа и жены. Тем более она ясно ощущала: если это не произойдёт сейчас — не произойдёт никогда. И не потому, что Рон не захочет жениться в будущем, а из-за того, что она просто больше не сможет ждать. Ведь грустная правда заключалась в том, что она устала. Смертельно устала быть терпеливой, из года в год наблюдая, как друзья женятся и тем самым выводят отношения на новый уровень. В первые несколько лет она даже исправно ловила на свадьбах букеты, нагло вравшие про скорое замужество, но перестала это делать два года назад, когда поняла, что знакомые уже не говорят ей: «Эй, Гермиона! Теперь точно твоя очередь быть невестой!», а лишь молчат и с сочувствием смотрят, как если бы она вмиг облысела, а кто-то не слишком смышлёный прилюдно подарил ей в этот миг расчёску.
Но Рон этого не замечал. Он искренне полагал, что всё в порядке, и в ответ на намёки, а иногда и прямые слова родственников, что пора бы жениться, предпочитал отмахиваться и моментально переводить тему разговора.
Мелкие изменения в поведении Рона Гермиона начала улавливать месяц назад: вскользь брошенные фразы, что скоро всё будет по-другому, туманные дела, которым он нередко посвящал вечера, а ещё интригующие слова об «особенном Рождестве», которое, по его мнению, Гермиона запомнит надолго. Конечно, она с воодушевлением зацепилась за эти детали!
И вот она надела лучшее платье, прибережённое именно для подобного случая, сделала замысловатую причёску и даже обула жутко неудобные, подаренные матерью на день рождения туфли на каблуках. Ходила Гермиона в них с трудом, но чего не сделаешь ради своего мужчины в такой день!
Ещё в первый год отношений они с Роном полюбили небольшой ресторанчик в маггловском районе Лондона, куда она и аппарировала. Спустя десять минут Гермиона уже получала от Рона комплименты.
— Ты очень красива, Гермиона, — начал он, разливая шампанское по бокалам. — Прекрасна, как само Рождество.
Она мягко улыбнулась и пробормотала слова благодарности, предпочитая не замечать, что Рон явно оперировал заученными банальностями из той самой волшебной книги про отношения мужчин и женщин, которую Фред с Джорджем подарили ему много лет назад.
— У меня есть подарок, — после двух бокалов продолжил он, и сердце Гермионы встрепенулось впервые за вечер, а может, и за целый год. — Я не приму отказа.
И вот он — миг, о котором она так долго думала, воображая, как это случится. Перед ней лежала красивая бархатная коробочка красного цвета, а Рон внимательно наблюдал за реакцией Гермионы, очевидно, с нетерпением ожидая момент, когда она увидит подарок.
Затаив дыхание, она ещё раз взглянула в родное лицо будущего мужа, коим нарекла его ещё неделю назад, слушая предположения Джинни. И теперь ей искренне верилось, что и вправду всё будет иначе: отношения изменятся, угасшие чувства оживут, и она почувствует, что всё делает правильно, стоя перед алтарём и говоря «да» Рону Уизли. Дрожащими руками Гермиона обхватила тёплый бархат, а затем не спеша открыла подарок, надеясь, зная, предвкушая, что сейчас, вот-вот и…
Она даже слегка приоткрыла рот, готовясь издать вздох восхищения, но вместо этого замерла с нелепым выражением лица и издала выдох разочарования, смотря на… серьги.
— Ну, тебе нравится?
Гермиона медленно перевела взгляд на Рона, пытаясь уловить, что именно он говорит. Единственной мыслью в этот миг было: «Кольцо… Где же кольцо?!»
Она вновь посмотрела внутрь открытой коробочки, рассчитывая увидеть ответ на незаданный вопрос, но опять увидела их. Красивые, с натуральными камнями и наверняка очень дорогие, но… серьги.
— Рон… — тихим голосом начала Гермиона, чувствуя, как оцепенение уступает место настоящему разочарованию.
— Я хотел подарить кольцо или браслет, но подумал, что могу ошибиться с размером. И поэтому решил заказать из Франции с помощью Флёр эти серьги. Они же тебе нравятся, правда? Я думаю — тебе подойдёт! Смотрятся шикарно!
Она лишь качала головой, желая верить, что это не конец, что есть ещё надежда на другой исход. Нужно только собраться с мыслями.