– Ну, в общем, да.
– Везет.
– Да ничего трудного, я не любила, правда.
Света горько усмехнулась.
– Тебе бы пацаном родиться. Стрельба, лыжи… Как в секции дела?
– «В секции…» Твоя дочь, между прочим, кандидат в мастера спорта. Уже месяц. Чтоб вы знали.
– Да ты что? Поздравляю, доченька, – Наташа погладила дочь по голове. – Ты вообще девочка у меня способная. Был бы еще отец нормальный, детство нормальное…
– О, Господи…
Наташа замолкла, стала красить ногти.
– Вот Динку бы, может, тоже в какую секцию отправить…
– Да уж не мешало бы. А то растет как сорняк.
– Ну, ты тоже уже! Она на скрипке занимается, к педагогу ходит, рисует.
– Ты ее рисунки видела? Ей скоро к психоаналитику ходить надо будет.
Наташа сушила ногти, смотрела женский журнал.
– Доченька, можешь мне сигаретку прикурить? А то ногти… Здесь в сумке. Только окошко открой.
Света прикурила, дала маме.
Еще немножко посмотрели биатлон.
Света жевала яблоко, Наташа рассматривала ногти на ногах.
– Вроде обещал в Австрию поехать, на горные лыжи.
– Шею там себе не сломай только. Я с Динкой сидеть не буду.
– Да нет, все вместе вроде.
Света взяла другой журнал, потом вдруг спросила:
– Любишь его, мам?
– Да.
– За что?
– Он мой муж.
– А папаша кто был?
– А папаши, считай, у тебя вообще не было…
Бух, бу-бух, гулко бухали выстрелы, и пули ложились в мишень. Под сводчатым потолком тира на матах лежали девочки. Тренер в наушниках и с биноклем что-то говорил Светиной соседке.
– А ты, Малахова, упор свободнее, что ты так вцепилась в ложе…
Потом подвинул Светину ногу.
– И не скреби ногой, расслабь ногу.
Бух, бух.
На улице, как всегда на железной загородке, ждал Леха.
Света вышла, он спрыгнул и поплелся за ней.
– Свет, а Свет…
– Ну, чего тебе?
– Может, это, в кино сходим?
– Я все кино уже смотрела.
– Ну, может, в кафе тогда?
– Ку-у-уда? У тебя деньги-то есть?
– Есть, – оскорбился Леха.
– У родителей небось воруешь?
– Да я, это, в лагере заработал! Че ты…
Света ответом не удостоила, он решился еще раз:
– Ну, так пойдем в кафе-то?
– Зачем''
– Ну ходят же люди куда-то! – отчаялся Леха.
– Люди вообще очень много глупостей делают.
Мимо проплыли дылды-переростки из тира, из Светкиной команды, критически осмотрев парочку.
– Прогулка под липами, – сострила самая некрасивая.
Леха окончательно стушевался.
– Господи, замуж тебе пора, Малинина, – устало ответила Света.
Они сели в трамвай, Леха спросил:
– Слушай, зачем тебе эта стрельба? В жизни-то навряд ли пригодится…
– Почему это? Я в Чечню завербуюсь, снайпершей.
– Как это? – испугался он.
– По контракту.
– За кого? – Леша совсем растерялся.
– Как за кого, за наших, конечно. Не за чеченов же.
– А-а. Ну да… А ты сможешь вот так вот, в человека выстрелить?
– Если надо будет, смогу.
– А-а… А вот в Израиле, там же женщины тоже в армии служат.
– Опять ты про свой Израиль.
Леху еще что-то мучило, и он наконец выдавил:
– Свет, а у тебя, это, папа твой, он, это… чечен… чеченец? Из Ичкерии, короче?
– Значит, так. Он мне никакой не папа – это первое. Во-вторых, он из Дагестана, это большая разница. Это второе.
Вагон звякнул и остановился, пассажиры начали выходить.
– Слушай, Климкин, у тебя вообще какая-то цель в жизни есть?
– Ну, я, вообще, хотел бы в Израиль уехать.
– А у меня цель – человеком стать. Понимаешь разницу? Все, пока, я здесь выхожу. Мне сестру забрать надо.
На террасе открытого кафе, на набережной, по которой ехал трамвай, сидел Алик. Пил кофе, смотрел на воду. Был он уже в хорошем костюме, в белой рубашке. Заметил, как на углу снаружи появился разведчик, потерся для виду, потом подъехал автомобиль.
Алик посмотрел на своих, – Миша вроде бы был в машине. Возле него крутился второй незнакомый, но ни Толика, ни Вити видно не было. Алик обвел глазами газетный киоск, парикмахерскую, набережную. У парапета стоял Артур в обнимку с девушкой. Алик покосился назад, он сидел спиной к воде, на случай чего, прямо возле балюстрады. Потом вроде за стеклом парикмахерской мелькнула Витькина башка.
Алик скучно посмотрел на приехавших. Вышел Костя с ребятами, помялись, зашли, Костя подошел один.
Миша, весь потный, в запертой машине наблюдал это через стекло. Параллельно сек в заднее зеркало второго «прикрывалу». Глотал минералку, на переднем сиденье лежал АКМ, на заднем Толик.
– Не спишь, Толик?
– Не. Чего там?
– Да ничего.
Алик слушал, слушал, потом вдруг пальцы с окурком зашевелились, но не щелкнули, а отправили его в пепельницу.
– Значит, место мое заняли? – уточнил он.
– Да, Алик, так решили. Только казну все равно возвращать надо.
– И сколько же там насчитали?
– Сегодня – миллион. Сегодня отдал – место свободно.
Алик посмотрел внимательно, полез в карман.
В секунду Миша весь покрылся потом, прикрывалы через дорогу встрепенулись, Артур замер, вцепившись в чугун, двери у машины приоткрылись.
Но Алик достал золотой «паркер». Потом стодолларовую бумажку. Подрисовал четыре нуля и вручил Костику.
– Держи. Хочу, чтобы прямо сегодня освободили.
Света вела Дину домой. Та шла сзади с подружкой, на Свету внимания не обращала. Подружка, с таким же бантом и точно таким же ранцем, все выпытывала Динины секреты.
– Она мне никакая не сестра. Она вообще подкидыш, наверное.
– А она с вами живет?
– Нет, она к нам только за деньгами ходит.
– А у нее родители есть?
Света остановилась, чтобы подождать.
– Можно побыстрее? Мне еще в магазин успеть надо.
Подружка послушалась.
Дина не хотела, но по инерции тоже пришлось пойти быстрее.
Во дворе, пока девочки прощались,
Света уже зашла в подъезд, вызвала лифт, Дина все медлила, пришлось выйти снова.
Дина шла в другую сторону, лениво помахивая мешком со сменной обувью.
– Дина!
Та даже не обернулась. Света, свирепея, направилась следом.
Вдруг ее обогнала машина, тормознула около Дины, дверь открылась, кто-то подхватил вторую девочку, водитель рванул с места. Все произошло в секунду, на глазах старух и мам с колясками.
– Дина! – отчаянно закричала Света.
Пока сообразили, запричитали, мамаши с колясками метнулись к подъездам.
– Дина!!
– Ты чего? – удивилась Дина, выглядывая из-за двери подъезда, где были нарисованы классики.
Света схватила ее в охапку и потащила домой.
– Портфель! Портфель! – заорала та.
– Милицию надо! – кричали с балкона. – Номера-то кто запомнил?
Потом выбежала рыхлая женщина в халате и, задыхаясь, стала метаться по двору.
– Ребенка украли! – голосила чья-то бабка.
Динин портфель так и стоял на тротуаре, когда из подворотни с громким ревом выбежала ее подружка. Мамаша бросилась к ней, снова высыпал народ из парадных. Какой-то дядька, родственник, схватил ребенка и побежал домой, мамаша ринулась следом.
– Ее из машины выкинули, – крикнули из толпы наверх.
– А? Чего? – донеслись голоса с балкона.
– Из машины выкинули, говорю, перепутали! Ту, другую, украсть хотели!!
Жильцы загудели, несколько голов повернулось в сторону подъезда Дины.
Толстая мама, рыдая на бегу, все же сделала крюк, чтобы забрать портфель. Ей что-то покричали, указывая на ошибку, но мама уже скрылась в парадке, и дверь захлопнулась.