Следующая история записана И.Ю. Назаровой со списка десятиклассника Академической гимназии Петербурга Ильи: «История про Свина. (Примечание собирателя: Ударение в имени в этом падеже на последний слог). На одной из панковских квартир (так называемых флэтов) устроилась на ночлег большая панковская тусовка, квартира тоже была панковская, в общем, панки в ней жили. И в этой квартире все было, ну как вообще у панков, в общем, все грязное, рваное, ломаное, оплеванное, но вина там, водки было много, и все там были пьяные в дерьмо, ну панки все-таки, в общем, один из них, мелкий такой, его никто не знал, Чмырь его, кажется, звали. Он, в общем, взял бутылку, из которой пиво пил, и говорит, мол, чтобы наплевали туда все, ну, в общем, все наплевали, обхаркали, в общем, всю банку, а он берет и на руки все это себе выливает и мыться начинает, ну, в общем, на рожу себе все это дело намазывает, ну все, кто поменьше рангом, те сразу чуть не в шок, бля, ну умыться такой хуйней даже из панков не каждый сможет, ну так вот, а тогда Свин был не очень известным, ну, то есть, не таким известным, как сейчас, ну он, в общем, и говорит, что мол, ну это, хозяйке, говорит, что, мол, достань мне целый стакан, не битый. Ну она, как говорится, достала ему такой нормальный стакан, ну, такой, не очень большой, и, это самое, дет ему, типа, на — держи. Ну, он, в общем, взял нассал в него, и, блядь на хуй, выпил одним залпом всю эту свою, ну, как ее, бля, а, бля, мочу, и в общем, даже не поморщился, а тому, который себе харкотней рожу вымазал, тому, бля, Свин и говорит, что, мол, мы с тобой и есть настоящие панки, а они — хуйня одна. Вот такое дело было, бля. (Примечание собирателя: Свин был первый человек, который впервые в России начал применять и внедрять уриотерапию, поскольку после этого случая так называемое “посвящение в панки” происходило с обмазыванием лица посвящаемого слюной всех присутствующих при посвящении и употреблением посвящаемым некоторого количества мочи посвящаемого)».
О лейтмотивах этих историй — говно, мусор, моча, блевотина — скатология. Эти мотивы становятся важнейшими в биографическом мифе Свина и активно эксплуатируются не только фольклором, но и прессой, и даже художественной литературой. Весьма частотны мотивы такого рода в песнях Панова.
Что касается художественной литературой, то в биографический миф Свина был очень интересно воспроизведен в романе Владимира Сорокина «Тридцатая любовь Марины».
Вместе с тем реальная биография Андрея Панова отнюдь не во всех моментах воплощает панковскую концепцию бытия. Здесь о противоречии жизни и мифа, о попытке создать миф вопреки реальности и, как следствие, об андеграундном сознании.
Свин. «Его <Олега Ковриги — Ю.Д.> фраза о Главном Петрушке Советского Союза ближе у истине, чем все поминальные речи, вместе взятые. “Мертвый клоун лучше, чем двое живых” <…> Видимо, грядет множество изданий и переизданий наследия покойного. Но последний — как смачный плевок, как предсмертная реприза, как последний день Помпеи. А Петрушка или “выдающийся петербургский музыкант” — это как кому. Главное — Настоящий. “Пейте с нами!” — я бы с ним выпил» (Коблов А. <Рецензия на: фАУ. Праздник Непослушания Или Последний День Помпеи> // FUZZ, 1999, № 1/2. С.52).