– Не знаешь случайно, этот тип увлекается шахматами? – поинтересовался Альбер.
– Не знаю. А в чем дело? Думаешь, это имеет значение? – вопросом на вопрос настороженно ответил Шарль. Он соскользнул с письменного стола Альбера и направился к двери. – Я могу выяснить.
Господи, и об этом позере отзываются как о человеке широких взглядов, о будущем светиле сыска! Старина Бришо заработает очко в глазах комиссара, если тот узнает… Никакой зацепкой, даже самой несущественной, пренебрегать нельзя, любой маловажный вопрос может навести на след.
– Выясни, – сказал ему вслед Альбер.
Вечер выдался кошмарный. Марта со всей серьезностью заявила, что разведется с ним, если он не уволится из полиции. Всему виною было телевидение. По всем каналам в качестве сенсации дня показывали взрыв на улице Бенуа. На экране демонстрировали обгорелый полицейский автобус, веревку, по которой спустился Фонтэн, и двор, где стоял наготове мотоцикл. Были взяты интервью у раненых – кто в состоянии был говорить, у вдов погибших полицейских, чтобы вызвать у зрителей определенное сочувствие, а затем опять прозвучали дифирамбы ловкому террористу. Пожалуй, ни в одной другой стране, кроме Франции, не считается столь славным деянием прикончить парочку полицейских и улизнуть от преследования. Затем, к превеликому изумлению Альбера, на экране возник он сам, собственной персоной: оживленно жестикулируя, он что-то объяснял комиссару. Затем его сменил Шарль. Кто бы подумал, что он решился дать интервью телевидению! Шарль вполне сносно изложил ход событий и заверил зрителей, что преступник в ближайшее время будет пойман.
Марта и прежде подозревала, что следовательская работа не совсем безопасна, а сообщение о том, что, находясь в центре кровавых событий, ее муж вынужден был стрелять, и вовсе доконало ее. Она заявила, что сама поговорит с Корентэном, и всерьез намеревалась это сделать. Альбер похолодел от страха. Он попытался вспомнить, что в таких случаях советует написанная некоей американкой книга «Как стать образцовым мужем». Американские женщины пользуются славой лучших укротительниц мужей, а значит, что подходит супруге американке, тем можно умаслить женщину и в любом другом краю земли.
Альбер ни в чем не стал перечить жене, обещал все сделать, как она пожелает. Затем они легли в постель, и он постарался доказать ей, что жив и дееспособен. Рецепт оправдал себя. Марта спокойно уснула, ровно дыша в темноте. Альбер еще долго ворочался без сна, а когда наконец заснул, его всю ночь мучили кошмары. Наутро он рад был, что можно встать и отправиться на службу. Лучше уж гоняться за самыми отъявленными бандитами, чем видеть такие кошмарные сны.
Глава третья
Одна из пуль угодила в Фонтэна. Полицейские нашли все выпущенные пули, за исключением одной, и были уверены, что, кроме как в теле Фонтэна, ей больше негде быть. Вряд ли ранение было тяжелым, если террорист смог вести мотоцикл. Следов крови не обнаружили, вероятно, кожаная куртка задержала кровотечение. Впрочем, ранение вряд ли послужит зацепкой: вполне очевидно, что Жак Фонтэн обратится за медицинской помощью не в муниципальную больницу.
Альбер прочел заключение экспертов о характере взрыва в квартире Ростана, постепенно вылущивая суть из массы формул и специальных терминов. Оказывается, там было взорвано добрых сто граммов пластиковой массы, хотя хватило бы и гораздо меньшего количества. Значит, либо убийца был дилетантом, не знавшим, сколько взрывчатки требуется, либо хотел вызвать большие разрушения. Но почему? Альбер прервал чтение материалов. Возможно, ему надо было что-то уничтожить? Альберу понравился такой ход рассуждений, и он решил его продолжить. Ну а уничтожить, очевидно, предполагалось тот предмет, куда была заложена взрывчатка. Пожалуй, это характерно для убийцы. Альбер быстро пробежал глазами протокол вскрытия, однако, кроме одного-двух замысловатых медицинских терминов, не подчерпнул оттуда ничего нового. Ростам сидел в кресле, когда произошел взрыв. Ему оторвало правую руку, так что, надо полагать, он коснулся того предмета, куда был запрятан пластик. Прочие телесные повреждения детализировались на пяти страницах. Альбер бегло перелистал их, он имел возможность воочию видеть результат. А вот находившемуся в прихожей телохранителю попросту не повезло. Если бы он сидел, стоял или лежал, то остался бы цел. Но он раскачивался на стуле, и взрывом стул опрокинуло. Телохранитель стукнулся затылком о стену, и этого оказалось достаточно.
Ростан жил один. К нему ежедневно являлась прислуга, убирала квартиру, готовила еду, стирала, гладила. Шарль еще позавчера допросил ее, и Альбер не видел особого смысла снова наведываться к ней. Женщина приходила в семь утра, наводила порядок в ванной, прибирала в кабинете, затем готовила завтрак Ростану. Математик вставал в восемь. Вслед за тем служанка гладила ему рубашки, застилала постель и готовила обед. Со всеми этими делами она управлялась до полудня и уходила домой. Такого распорядка она придерживалась изо дня в день, и полицейские пока что не видели причин сомневаться в правдивости ее показаний. По всей вероятности, женщина не причастна к взрыву.
Альбер любил читать донесения Бришо. Шарль излагал свои мысли кратко, точно и по существу. Он задавал необходимые вопросы, безошибочно чувствовал, что именно следует уточнить. Иной раз недурно иметь коллегой карьериста, особенно если он к тому же умен. Прислуга, мадам Корню, была женщина простая. Когда она сказала, что утром в день взрыва не заметила в кабинете Ростана ничего особенного, Шарля это ничуть не смутило. Он вообще был невысокого мнения о наблюдательности так называемых свидетелей, поэтому положил перед женщиной лист бумаги и ручку и попросил перечислить ее, что находилось в кабинете. В донесении это не отразилось, но можно было себе представить, как нелегко удалось Шарлю добиться своего. Альбер тоже имел «счастье» заставлять свидетелей делать подобные описания. Наверняка бедная женщина долго сидела с ручкой, зажатой в руке, тупо уставясь на чистый лист бумаги. Возможно, упомянула два-три самых броских предмета, таких, как письменный стол, стул, а дальше дело застопорилось. Всегда так бывает. Если человек способен бегло перечислить всю обстановку, он и без того сразу скажет, не было ли в комнате чего-то лишнего или необычного.
Конечно же Бришо задал мадам Корню вопрос, вытирала ли она пыль. Да, обиженно ответила прислуга, если она занимается уборкой, то пыль вытирает непременно. Альбер расхохотался, представив себе, как разворчалась задетая за живое прислуга. «А какие у вас претензии, господин инспектор, разве где-нибудь в кабинете осталась пыль? Спору нет, беспорядок эта бомба учинила немалый, но пыли-то ведь не было!» В его воображении предстала тощая, высохшая «швабра» лет пятидесяти. «Уж можете мне поверить, господин инспектор, там, где я навожу порядок, после моей уборки на книжных полках оторванные руки не валяются…»
Лелак перелистал страницу и обнаружил лист бумаги, исписанный круглым, ученическим почерком. Наверняка Шарль попросил женщину закрыть глаза и мысленно вновь пройтись с тряпкой по кабинету, как бы выполняя ежедневный ритуал уборки. Все, как в то утро. А затем по порядку перечислить предметы, с которых вытиралась пыль.