– Ну, что вылупился? – кокетливо спросила Лариска, давно успевшая отступить в глубь прихожей, тем самым освобождая доступ к своему телу.
– Тобой любуюсь. – Никита улыбнулся так широко, что даже челюсти заныли. – Ты у меня просто секс-бомба какая-то, а не ученица. Но лучше бы ты оделась, иначе наши с тобой занятия получатся сегодня несколько сумбурными.
Шутливо погрозив Лариске пальцем, он переступил через порог, захлопнул за собой дверь, поставил на пол вместительную спортивную сумку с фирменной надписью «Найк».
– Что это? – удивилась она, уставившись на сумку. – Ты куда-то уезжаешь?
– Павел Игнатьевич дома? – спросил он в свою очередь, заглядывая в квартиру через Ларискино плечо.
– Давно уехал, – заверила его Лариска, нетерпеливо встряхнув грудью. К своему прискорбию, Никита досконально знал, как она выглядит, Ларискина грудь: два куска сырого теста, посыпанные табачной крошкой и украшенные чем-то вроде колечек бледной диетической колбасы.
Настоящее убожество в сравнении с бюстом Никитиной супруги. Однако у Алисы не было деда-генерала, и в этом она уступала Лариске.
– Никак не застану Павла Игнатьевича, – погрустнел Никита. – Все на лосей охотится?
– На лосей, на кабанов, какая разница? – Лариска хихикнула. – Главное, чтобы не на тебя.
– Смешно. – Никита действительно издал смешок, напоминающий натужный кашель. – Значит, ты одна?
– Одна, одна. Дед только завтра к вечеру вернется, не раньше. – Лариска пнула сумку ногой. – Так что у тебя там? Какие-нибудь шпионские заморочки, признавайся?
– Ну да, меня ведь зовут Бонд, Джеймс Бонд. – Он приосанился, выпятил подбородок и немного постоял так, красуясь, после чего пояснил совсем другим, будничным голосом: – К сожалению, в сумке ничего интересного нет. Всякое барахло: спортивный костюм, детективы, тапочки. Друга в больнице нужно проведать, у него прободение грыжи… Я хотел сказать: язвы.
– А-а, – разочарованно протянула Лариска. – Жаль. Лучше бы ты действительно был крутым-прекрутым Джемсбондом.
Именно так: «Джемсбондом». Чего еще можно ожидать от этой тупой рыжей коровы?
– Тогда уж лучше сразу Гарри Поттером, – отшутился Никита, проходя в огромную генеральскую гостиную, люстра которой вполне сгодилась бы для антуража не самого малого академического театра.
– Не-а, Гарри Поттер не катит, – промурлыкала Лариска, отираясь рядом. – У него писюнчик ма-аленький, а у тебя… ого!
– Ай! – взвизгнул он, пойманный ее нетерпеливой рукой за промежность. – Прекращай эти глупости, Лара.
Она неохотно отстранилась. По ее глубочайшему убеждению, величайшей глупостью было чинно сидеть, выслушивая всю ту англоязычную туфту, с которой заявился Ник. Однако даже такая самая дрянная девчонка способна вести себя хорошо ради достижения своих целей. Что касается Лариски, то цель у нее была только одна, а терпеть она собиралась не слишком долго.
Метод обучения английскому языку, которым пользовался Никита Сундуков, был прост, как грабли. Основная часть урока отводилась под чтение английского текста с переводом. Никита гордился этим методом, позволявшим не только совершенствовать собственное произношение и лексику, но и получать за это неплохие деньги. Поскольку на данном этапе он читал пухлый роман о Джеймсе Бонде, то Лариска была обречена прослушать целую главу о похождениях непотопляемого супершпиона.
– Первыми встревожились голуби, – с чувством переводил Никита. – Громко хлопая крыльями, они взлетели и укрылись на деревьях с листьями. За ними последовали пчелы, жужжа неистово. Что произвело такую импрессию? Сердце сидящего в кустах Бонда сильно забилось. Он принялся внимательно осматривать клумбу Букингемского дворца в поисках разгадки… Разгадка обнаружилась очень скоро. Оказывается, прямо посреди клумбы высунулся перископ, замаскированный под розу на длинном стебле. Лепестки цветка раскрылись, и линза размером с шиллинг уставилась чуть ли не в глаза затаившему дыхание Бонду.
– Может, на сегодня хватит? – спросила Лариска, которая никогда не бывала в парке Букингемского дворца, а потому не могла представить себе всю степень опасности, нависшей над королевской семьей.
– Ты не хочешь узнать, что будет дальше? – изумился Никита. – Шпионская база, оборудованная в самом сердце Лондона!
– А я и так знаю, что будет дальше, – заявила Лариска, очищая банан. – Дыхание Джемсбонда, как всегда, участится, по его спине побежит дрожь, он ощутит смесь восторга охоты и чувства опасности.
– Хм, примерно так, – согласился Никита, сверившийся с текстом. – Как ты догадалась?
– У него постоянно учащается дыхание и сильно бьется сердце. Ему нужно снять кардиограмму, твоему Джемсбонду.
– Тебя забыли спросить…
Нахмурившийся Никита пробежал пару абзацев глазами, но, спохватившись, вновь вернулся к перископу. Пока он читал книгу по-английски, Лариска умяла банан и распечатала коробку «Рафаэллы». К тому моменту, когда дело дошло до перевода, конфет в коробке осталось на самом донышке.
Лариска зевнула и уставилась в окно. Какое ей дело до клумбы, которая, оказывается, была снабжена не только перископом, но и люком с моторчиком? Чем ее, Лариску, могут заинтриговать подозрительные типы, выбирающиеся из подземелья? Она насторожилась, лишь заслышав, что коварные шпионы не только держат в руках пистолеты, но и передвигаются среди розовых кустов на приспособлениях, напоминающих снегоступы.
– Затем, – провозгласил замогильным голосом Никита, – выстроившись в линеечку, они пошли по аллее к дворцу. Было что-то ужасно зловещее в том, как мягко они ступали в тени, осторожно, по очереди поднимая и опуская большие, обвязанные ремнями ноги…
– Не понимаю. – Лариска вытерла перепачканные шоколадом губы. – Какие еще снегоступы?
– Снегоступы, они вроде широких лыж, – терпеливо пояснил Никита.
– Зачем?
– В книге говорится зачем.
– А я не поняла.
– Чтобы не приминать траву, – вздохнул воздевший глаза к потолку Никита. – Чтобы не оставлять следов. Неужели не ясно?
– Совершенно не ясно, – сказала Лариска, сползая с дивана. – Этих дебилов в снегоступах моментально вычислит первый встречный и позвонит в полицию. Лето же! Травка зеленеет, пчелки жужжат. Жарко…
Иллюстрируя сказанное, Лариска сбросила топик и пошла на вскочившего из-за стола Никиту, расставив руки на манер курятницы, ловящей цыпленка.
– Урок не закончен, – заволновался Никита, сохраняя между собой и полуголой Лариской безопасную дистанцию.
Благо площадь комнаты позволяла маневрировать сколько угодно долго – тут было где развернуться. Плацдарм, а не квартира, подумал Никита отстраненно. Военный полигон. Стены фотографиями военачальников увешаны, есть даже Буденный (правда, без шашки) и маршал Жуков (вылитый народный артист Ульянов). Вся эта героическая компания уставилась на происходящее немигающими глазами, в которых чудилось немое осуждение. Как будто на заседании военного трибунала находишься, честное слово!
– Домашнее задание выучила? – спросил Никита, когда, запыхавшись, оба замерли друг против друга, разделенные яйцеобразным палисандровым столом, на котором, если бы не обилие хрустальных ваз, впору танковые сражения устраивать.
– Тхерез носинг… – начала Лариска и поморщилась, махнув рукой. – А, ну тебя, не буду. Язык сломать можно.
– У тебя ведь скоро экзамен, – напомнил Никита.
– Я контрактница, – отмахнулась она. – Экзамены – одна видимость. Иди ко мне скоренько. Киска соскучилась по своему котику.
Не дождавшись ответа на свой страстный призыв, киска снова устремилась в обход стола, но упрямый котик улизнул и, по-прежнему соблюдая дистанцию, наставительно произнес:
– Делу время – потехе час. Или, как говорят американцы, «business before pleasure». Повтори.
– Отвяжись, – буркнула Лариска, раздраженная тем, что ей так и не удалось добиться своего. – Голова болит. Занятия отменяются.
Дело начало приобретать неожиданный оборот, опасный. Стоит разгореться ссоре – и все предыдущие старания псу под хвост.