... Гордость советских людей состоит в том, что они борются с реакционерами и клеветниками, а не строят с ними общую науку "мирового масштаба" (103).
Сталин начинает борьбу с "безродными космополитами",
и Лысенко использует её для атаки на своих противников Конечно, эти идеологические споры не имели отношения к безрезультатным практическим обещаниям Лысенко, несшим стране одни беды. Хотя некоторые члены Политбюро ЦК партии уже готовы были отступиться от Лысенко, осознавая несомый им стране вред, Сталин продолжал упрямо верить новатору. Новый "гауляйтер" в сталинском окружении -- Михаил Андреевич Суслов стал смотреть на позицию вождя как на аксиоматическую истину и полностью подчинился мнению Сталина. Во всяком случае в те же дни в Управлении агитации и пропаганды, где годами зрели антилысенковские настроения, обстановка вдруг разом переменилась. Новый секретарь ЦК партии по идеологии лично распорядился опубликовать в "Правде" 2 сентября 1947 года разгромную статью мало кому известного кандидата экономических наук И.Д.Лаптева, смело подписавшегося под статьей профессором. В еще более категоричных тонах, причем перевирая слова Жебрака, автор статьи продолжил обвинения его в антипатриотичности и предательстве "интересов Родины" (104). Многие фразы из "Литературной газеты" и из статьи Презента в "Ленинградской правде" были Лаптевым повторены, что указывает на хорошее дирижирование действиями "публикаторов". По словам Лаптева:
"А.Р.Жебрак... вместе с реакционнейшими зарубежными учеными унижает и охаивает нашу передовую советскую биологическую науку и ее выдающегося современного представителя академика Т.Д.Лысенко, ...потерял чувство патриотизма и научной чести... ослепленный буржуазными предрассудками, презренным низкопоклонством перед буржуазной наукой он встал на позицию враждебного нам лагеря" (105).
Лаптев не скупился на выражения типа: "с мелкобуржуазной развязностью обывателя", "разнузданно", "клеветник" и т. п. Упомянул он и о Дубинине, также осмелившемся опубликовать в том же презренном американском журнале статью, в коей он будто бы обругал замечательные достижения мичуринской биологии. Заключительные фразы статьи напоминали стиль 37-го года:
"К суду общественности тех, кто тормозит решение этой задачи (в кратчайший срок превзойти достижения науки в зарубежных странах), кто своими антипатриотическими поступками порочит нашу передовую советскую науку" (106).
Статья в "Правде" была уже нешуточной акцией12 . Всё, что появлялось на страницах этой центральной партийной газеты, становилось руководством к действию -- заклейменных газетой ждали лагеря, прославленных -- ордена.
Однако времена менялись и безоговорочного согласия со всем, о чем писала газета, не было. С протестом против позиции газеты обратилась к Секретарю ЦК партии А.А.Жданову сотрудница Государственной комиссии по сортоиспытанию селекционер Е.Н.Радаева (107). С нескрываемым возмущением она писала о Лысенко и его "подпевалах", утверждала, что "за короткий срок акад. Лысенко развалил ВАСХНИЛ... [которая] превратилась в пристанище шарлатанов от науки и всякого рода "жучков"...Одновременно акад. Лысенко захватил в свои руки с. х. печать... Лысенко удалось полностью заглушить критику его ошибок. Но вместе с критикой заглохло и развитие с. х. науки" (108).
Решительно отозвавшись о статье Лаптева как о совершенно неверной и по сути и по форме, Радаева не боялась писать в ЦК партии следующее:
"Расправой над отдельными учеными с использованием политической ситуации акад. Лысенко пытается спасти свое пошатнувшееся положение, страхом расправы удержать от критики остальных ученых и, воспользовавшись созданной им суматохой, захватить снова в свои руки с/х Академию в предстоящих выборах.
Одновременно, припертый к стене, он капитулирует в основных своих теоретических положениях. В частности, он всенародно на коллегии Министерства сельского хозяйства уже отрекся от созданной им системы сортосмены, почувствовав, что все-таки придется отвечать за бесплодие этой системы.
Зазнавшийся интриган и путаник! Убаюканный лестью окружающих его подхалимов: он не заметил, что за годы Советской власти выросло поколение советских ученых, которых не запугаешь террором, не введешь в заблуждение спекуляциями, которым не преподнесешь махизм под флагом диалектического материализма. Этим ученым пока негде сказать свое слово, но они терпеливо ждут своей очереди.
Акад. Лысенко, кажется, еще не осознал, что созданное им учение -- это не больше чем поганый гриб, сгнивший изнутри и только потому сохраняющий свою видимость, что к нему еще никто не прикасался...