Сергей Силин
Вокруг пальца
Повесть-пародия
Рисунки Игоря Кожевникова
Действующие лица:
Джеймс Бомж — эмиссар иностранной разведки,
Максим Исаевич Тихов — начальник местной контрразведки,
Элеонора — резидент иностранной разведки и другие.
Действие происходит на территории невидимого фронта.
1. Секунда молчания
— А, Джеймс, — бурчит шеф. Мое появление его ничуть не радует.
— Шеф, не хочется мне никуда, — говорю я с порога, намекая на то, что вчера вернулся из Парагвая, а позавчера из Венеции.
— А мне хочется? Думаешь, мне не надоело плести нити заговоров?
Мы закуриваем, глядя друг другу в глаза.
Шеф у меня замечательный. Какие бы катаклизмы не сотрясали наше управление, он неизменно спокоен, как лесной сугроб.
— Как у тебя в смысле прочных знаний по научному коммунизму? — спрашивает, наконец, шеф.
Я поднимаю и опускаю брови.
— Ясно, — укоризненно произносит шеф и достает из сейфа папку с грифом «суперсекретно». В папке, как водится, шифровки, донесения, фотографии.
— Сколько у меня будет времени? — тоскливо интересуюсь я.
— Три дня.
— Обижаете, шеф.
— Справишься. Мы что, зря тебе по ставке суперагента платим?
Вопрос риторический, поэтому я на него не отвечаю.
Честно говоря, давно мечтаю оставить грязную ниву разведки. Но пока на что-то надо вести буржуазный образ жизни, да и просто жить.
Выясняется: моя задача — установить истину в первой инстанции. То есть, узнать, что случилось с неким Джордано, нашим глубоко законсервированным резидентом, попавшим в сумасшедший дом русских.
— Может, и необязательно посылать тебя, но Фрэнк в тюрьме, — без тени смущения оправдывается шеф. — Представляешь, его выдали шнурки на ботинках!.. Приехал, дурак, в страну, где должен был осесть, со шнурками, завязанными бантиком. А тамошние мужики имеют обычай завязывать их морским узлом. Ну и… нашелся бдительный чистильщик обуви, который на эти шнурки обратил внимание. А ведь сколько раз я его предупреждал: не покупай ботинки со шнурками…
Мы встаем и секундой молчания чтим память Фрэнка.
2. За железным забором
Вечером я покидаю Центр с головной болью от консультаций наших советологов.
Спешу сесть в машину, в свой в меру приметный «Форд», но слух о моей новой шабашке, как всегда, опережает. Терпеть не могу слухи и сплетни!
— Опять к русским, Джеймс?! — заискивающе кричит через дорогу знакомый негр-киоскер, трудящийся на корейскую разведку.
Но не так-то просто получить от меня несанкционированный Центром ответ. Не проронив ни слова, я открываю дверцу машины и, подождав, пока она взлетает в воздух, сажусь в запасную. Я всегда езжу на двух машинах сразу.
Дома я ужинаю, достаю мешок. Вытряхнув пыль, укладываю в него зубочистку, джинсы, жевательную резинку, туалетную бумагу.
А с первыми петухами, если можно так выразиться про наш утренний смог, дежурный техник диверсионного отдела привозит старый унитаз с искусно нарисованными трещинами и пятнами.
Мэри с детьми на Багамах, теща на Таити, и на этот раз меня никто не провожает.
Часа через два мягкого автобусного покачивания и ходьбы по пересеченной местности я останавливаюсь у ржавого забора, ограждающего лагерь социализма от внешнего мира. Скрытно перебрасываю мешок с вещами, выкуриваю последнюю сигару на родной капиталистической земле и перебираюсь сам.
Внизу меня встречает первое непредвиденное обстоятельство: я не нахожу мешка.
Но так как настоящий профессионал всегда готов к незапланированным случайностям, то. я не расстраиваюсь, а выхожу на тропинку, сплошь усеянную окурками, шелухой от семечек и еще бог знает чем.
За первым же поворотом мне встречается прилично бритый мужик с авоськой.
— Слушай, друг, — говорит мужик. — Я по этой тропинке на Даунинг-стрит выйду?
— Это в Лондоне, — укоризненно говорю я.
— Да ну! — удивляется мужик. — А мне бабы сказали, прямо идти.
— До забора прямо, там налево.
— Ясненько, — улыбается мужик. — Вообще-то, я мир посмотреть пошел. Тоска. А ты к нам с какой целью?
— С разведывательно-подрывной.
— Но! — не верит он.
Я показываю ему справку из Лэнгли.
— Первый раз живого шпиона вижу, — удовлетворенно говорит мужик. — Не страшно?
— Привык, — успокаиваю его я. — Мусорят-то ваши? Или наши следы заметают?