К 13 сентября наступавшие прорвали полосу обороны от Красногвардейска (Гатчина) до Ропши. 15 сентября они захватили Пушкин и смогли достичь Кронштадтской бухты между Урицком и Петергофом. Перед ними высились золоченые купола дворцов и соборов бывшего Санкт-Петербурга, дымящиеся заводские трубы, высокие краны верфей и портовых сооружений современного Ленинграда. На улицах стояли брошенные трамвайные вагоны с указателями остановок в центре города. По водной глади сновали пароходы и катера из Кронштадта и обратно. До цели всех немецких жертв и лишений было просто рукой подать.
Та же впечатляющая картина стояла перед глазами командующего танковыми войсками генерала Райнхардта, когда он, находясь на своем наблюдательном пункте, обдумывал план дальнейшего наступления. Советские войска были сильно потрепаны, в бой уже были брошены мобилизованные рабочие заводов и верфей. Немецкие танковые соединения стояли наготове в ожидании приказа к последнему штурму, который должен был принести долгожданный успех.
И вдруг, словно гром среди ясного неба, генерала поразил приказ немедленно оставить холмистую местность и двинуться со своими танковыми силами на юг для выполнения новой задачи. Тотчас же связавшись по телефону с начальником генштаба Группы армий, своим старым сослуживцем генерал-лейтенантом Бреннеке, Райнхардт доложил ему, какие успехи сулит обстановка и какие возможности будут утрачены. Тот, однако, вынужден был ответить, что командующий Группой войск фельдмаршал Риттер фон Лееб уже сделал аналогичное представление главнокомандующему сухопутными войсками фельдмаршалу фон Браухичу, который придерживается того же мнения. Приказ — несмотря на все контрдоводы — исходит от самого Гитлера. Приказ есть приказ, и следует поторопиться.
С тяжелым сердцем генерал Райнхардт приказал выводить из боя свои танковые дивизии, которые, естественно, нельзя было сразу заменить равноценным числом пехотных. Противник получил передышку и возможность не только вновь завладеть стратегически важной территорией, но более того, как показало будущее, Ленинград был спасен.
Это явилось переломным моментом для Северного фронта, повторением «чуда на Марне». День 16 сентября 1941 г. создал оперативную обстановку, которой суждено было определить весь ход боевых действий в этом районе на протяжении последующих 800 дней. Здесь были связаны большие силы сухопутных войск, воздушного флота, а также военного флота в районе Балтийского моря. И, наконец, бои в этом районе стоили больших жертв в живой силе и технике. Поистине, как сказал Шиллер: «Что от минуты вовремя не взято, того и вечность не вернет!»
Что же произошло? Почему именно Гитлер, который придавал столь большое значение захвату Ленинграда до захвата Москвы, чтобы обеспечить устойчивое положение на своем Северном фронте, в эту решающую минуту поставил палки в колеса фельдмаршалу Риттеру фон Леебу и его генералу — танкисту Райнгардту? Не было никаких решающих оперативных причин, которые именно в эти дни требовали бы присутствия 4 танковой группы в другом месте и притом ценой отказа от завоевания Ленинграда. У Группы войск «Центр», по мнению профессиональных военных, нашлись бы, безусловно, другие силы для успешного завершения операции. Этот вопрос подробно разбирается в книге Б. фон Лосберга «В штабе командования Вермахта».
Гитлер решил не захватывать многомиллионный город с ходу, потому что не хотел брать на себя ответственность за снабжение его населения. Как оккупационная сила он в соответствии с международным правом обязан был за это отвечать. А в качестве осаждающего он мог вынудить укрепленный город к капитуляции, уморив его голодом, а также полностью разрушив артиллерийским обстрелом и бомбардировками с воздуха, ибо согласно его воле основанный Петром Великим город должен был исчезнуть с лица земли.
Этими планами Гитлера по дальнейшему руководству операциями вокруг Ленинграда, планами, которые ставили перед фельдмаршалом и его войсками цели не только нецелесообразные с военной точки зрения, но и невыполнимые с точки зрения чисто человеческой, в значительной степени можно объяснить также и то, почему столь выдающийся и твердый полководец, как Риттер фон Лееб, подал в отставку. Правда, ему пришлось оставаться на своем посту еще некоторое время. 20 сентября наступление на Ленинград было окончательно прекращено и началась блокада. Возникла линия окружения, которая до января 1944 г. в основном совпадала с линией фронта, хотя местами в ходе тяжелых боев войска кое-где захватывали или уступали несколько сот или тысяч метров. Первоначальная цель — захват города — так и не была достигнута, ибо наличие водного пути через Ладожское оз., нарушив сплошное кольцо окружения Ленинграда, не позволило взять его измором.
Линия окружения начиналась на южном берегу Ладожского оз., шла от Шлиссельбурга по высокому восточному берегу Невы, где находился более или менее обширный русский плацдарм у Дубровки, до устья р. Тосна юго-западнее Отрадного, оттуда мимо Колпина через захваченные немцами Пушкин и Урицк к Кронштадской бухте близ входа в Ленинградский порт. На этом фронте шла часто изнурительная позиционная война в окопах, на изрытой воронками местности и в развалинах населенных пунктов. В относительно более спокойные периоды измотанные части могли здесь отдохнуть и набраться сил после боев и позиционной войны в болотистых лесах.
Западнее этого района, под Петергофом, линия фронта снова отклонялась от Кронштадтской бухты и огибала своеобразное раздражающее образование — «Ораниенбаумский котел» — которое тянулось до Копорской губы и охватывало территорию почти в 1000 км2. Название «котел» само по себе являлось дезориентирующим, ибо речь шла о плацдарме, который можно было поддерживать артиллерийским огнем и снабжать из Кронштадта. Он постоянно сковывал 3–4 дивизии и в январе 1944 г. стал весьма неприятным трамплином для прорыва немецкого фронта под Ленинградом. Сил для устранения его посредством атаки у командования не было, и ему поневоле приходилось довольствоваться тем, что имелось в его распоряжении после того, как 25 сентября остановилось наступление 291 пехотной дивизии юго-западнее Петергофа.
Противник использовал подаренную ему передышку для реорганизации своих сил. От Ладожского оз. до Ленинграда стояли 55 и 42 армии, в Ораниенбаумском котле — 8 армия. Около тридцати дивизий, более или менее разбитых, были оттеснены в район Ленинградского фронта. Воинские части энергично пополнялись гражданским населением, морская пехота сводилась в бригады, комплектовались сводные подразделения и части ополчения из персонала продолжавших работу фабрик и заводов. Ленинградская промышленность работала главным образом на военные нужды; боеприпасы и танки нередко прямо с конвейера отправлялись в бой. Население бесцеремонно использовалось для прямых и косвенных целей военного командования.
Русские создали несколько плохо обученных дивизий народного ополчения, которые очень скоро понесли большие потери, а также пятнадцать отдельных артиллерийских и пулеметных дивизионов. Кроме того, из Ленинграда было отправлено за линию немецкого окружения 15 тысяч партизан, большей частью членов партии и комсомольцев. Для обороны города и предприятии были созданы рабочие отряды, которые в случае необходимости должны были сменить свой инструмент на оружие. Коммунистическая партия направила в распоряжение Красной армии около 70 тыс. своих членов и 185 тыс. комсомольцев. Для организации гражданской обороны было предусмотрено обязательное число в 200 тысяч человек — мужчин и главным образом женщин, однако к сентябрю 1941 г. была достигнута лишь цифра в 63 тысячи. От полумиллиона до миллиона гражданских лиц ежедневно работало по 12 час. в день на рытье окопов.
От населения Ленинграда, особенно зимой 1941–1942.г, потребовались неслыханные жертвы, хотя бы только в результате недостатка продовольствия и топлива. Город ни в каком отношении не был подготовлен к осаде и не имел никаких запасов, так что жители вскоре перешли на голодный паек. Эвакуация излишнего населения и предприятий также остановилась вследствие немецкой блокады. При этом из-за нерациональных мероприятий погибло много ценного оборудования.