Николай Иванович Леонов
Алексей Викторович Макеев
За все надо платить
Суббота
Полковник-«важняк» Лев Иванович Гуров сидел в зале, в задвинутом в угол кресле, и, посмеиваясь, наблюдал за бушевавшим в квартире стихийным бедствием. Нет, никаких природных катаклизмов не случилось, пожара тоже не было, да и соседи сверху не залили. Просто его жена, народная артистка России Мария Строева, так собиралась на закрытый предпремьерный показ фильма, в котором сыграла, конечно же, главную роль. Когда вихрь, имевший смутные очертания жены, пролетал мимо, Гуров успевал задать короткий вопрос, а вот ответ он получал уже или из ванной, или из спальни.
– И о чем фильм?
– О непростой женской судьбе, – раздалось из спальни. – Или ты думаешь, что я играла мужчину? Нет, я, конечно, и это смогу, но ведь не предлагают же.
– А почему меня с собой не зовешь?
А вот это он спросил зря! Промчавшийся было мимо вихрь вдруг непостижимым образом вернулся назад, и перед Львом материализовалась Мария.
– Ты считаешь, мне мало было того позора? – вкрадчиво спросила она. – Один раз ты заснул на церемонии вручения ТЭФИ, несмотря на то что я была на нее номинирована, но тогда это хоть немногие заметили – не тем заняты были. А второй раз ты заснул прямо на плече у Лаврентьева! Я до сих пор помню, как он меня шепотом позвал и, показав на тебя глазами, язвительно поинтересовался: «Мария! ЭТО ваше?» У меня за спиной люди год с хохоту покатывались! Нет уж! Хватит с меня! Хочешь спать? Делай это дома, где угодно, когда угодно и как угодно!
Вихрь умчался в сторону ванной, а Гуров вздохнул – что было, то было! В том числе и грандиозный скандал, который жена тогда закатила ему дома. До битья посуды дело не дошло, но близка она была к этому как никогда.
Но вот сборы завершились, и Мария предстала перед мужем во всей красе: черное, открывавшее плечи и спину платье до пола, высоченные шпильки и, конечно же, бриллианты – подарок сибиряков. Одним словом, королева! Не знай Гуров, сколько ей лет, точно бы принял за молодую девушку. Конечно, вблизи были заметны и морщинки возле глаз, и шея уже не та, что раньше, да и кожа не такая упругая. Но кто будет во все это всматриваться, когда есть огромные, завораживающие глаза, гордо поднятая голова и осанка царственной особы?
– Хороша! Слов нет, как хороша! – с искренним восхищением сказал Лев и тут же перешел к делу: – Надеюсь, ты вызвала такси, а не на джипе поедешь, ведь на банкете хоть немного, но выпить обязательно придется.
– Как раз на джипе, потому что на банкет не останусь, – успокоила его Мария. – Не удержусь ведь и налопаюсь от пуза, а я и так уже килограмма полтора лишних набрала. Мне их теперь сгонять и сгонять! Лучше вечером с тобой вдвоем отметим, а то с нашей работой нам и поговорить-то некогда.
Набросив норковую, отороченную по краю капюшона и рукавов соболем шубку в пол (тоже подарок сибиряков), Мария послала мужу воздушный поцелуй и была такова. Гуров посмотрел в окно, как она садится в машину, и отправился готовить себе ужин. Ревновать жену ему и в голову никогда не приходило, даже когда они были намного моложе – она повода не давала, умея одним взглядом поставить мужчину на место. К тому же все знали, чья она жена.
Но и Мария после некоторых весьма неприятных событий тоже накрепко усвоила, чья она жена! Потому и Гурова на премьеру с собой не пригласила, и на банкет решила не оставаться.
В бывшем кинотеатре «Россия», а ныне «Каро Фильм Пушкинский» – и кому старое название поперек горла встало? – закончился сеанс. Женщины выходили из зала с заплаканными глазами, да и сама Мария, хоть от слез и удержалась, но комок в горле чувствовала не раз – она же не видела фильм смонтированным и сейчас смотрела впервые. Конечно же, и к ней, и к другим членам съемочной группы тут же бросились журналисты. Одни без устали снимали, а другие ждали, когда мэтры российского кино выскажут свое высокое мнение, и ловили каждое их слово. А мнение было весьма и весьма благожелательным, говорили, что фильм на «Нику» тянет. Но вот мэтры отошли, и журналисты набросились на съемочную группу. Вопросы были стандартными, как, впрочем, и ответы на них. Решив, что акулы пера достаточно порезвились, хорошо одетые молодые мужчины без грубости, но очень твердо выпроводили всех за дверь, которую для надежности даже заперли. И тут из толпы к Марии бросилась высокая, грузная, увешанная бриллиантами женщина в очень дорогом платье и порывисто обняла ее:
– Машка! Как же ты сыграла! Меня аж до печенок пробрало! Я и забыла, когда последний раз плакала!
– Это тебе спасибо, Тома! – улыбнулась ей Строева. – Если бы не ты, у меня ничего не получилось бы.