Да, после повторного замужества, Танина жизнь лишилась лирического романтизма (до него ли?), а стала одним большим действом, заполненным ответственностью перед членами своей большой семьи за их здоровье, благополучие; обязательствами за уют, которым она стремилась окружить, создавая его в любом месте проживания. Её старания вознаграждались удовлетворенным созерцанием творений рук своих; любовью к их «домашнему гнездышку» домочадцев и восторженными комплиментами гостей, желавшими не покидать их гостеприимный светлый дом, оставаться, как можно дольше; порой переночевать или пожить какое-то время, насколько это было возможно, чтобы не обременить семью.
Судьбе было угодно, чтобы Танину семью окружали хорошие люди: недобрым места не находилось. Она благодарна ей за такой «ценный подарок». Сама всегда любила людей, и жизни в одиночестве не представляла. Ответная симпатия и дружеская поддержка всегда кстати: она помогает пережить сложности, дарит радость и согревает душу.
Таня привыкла, прежде всего, думать о ближних своих, чем конечно, избаловала их, приучив к мысли, что сама она довольствуется малым, и ей этого достаточно. Она старалась не жаловаться, пока были силы терпеть и усталость и боль и отсутствие внимания, не требовать чего - либо для себя; не умела лгать, притворяться в свою пользу. По этой причине «очередь» до нее обычно доходила долго и реже. Она не сетовала! Радость дорогих ей людей была дороже её собственного эго.
Теперь, когда непроизвольно больше возможности « пролистать страницы» своей прожитой жизни; оценить отношение к себе; свои поступки и тех, кто был рядом, понимает, что, в принципе, не следовало так « не любить» себя, ведь никому не нужна такая «жертва» и сейчас никто и не помнит и не понимает её «отрешенности во благо», и даже, наоборот, все чаще звучат упреки: « кто тебе не давал?», « кто тебя просил об этом?» и тому подобное.
«Что ж, это и понятно! Если себя не любишь, как другие станут любить, и за что?» - оправдывает она свою семью.
Трудно осознавать, не скрою, что «напичкивание» своей головы массой познаний, чтобы передать их потомкам; создание «томов» с полезными советами и кулинарными рецептами, шедеврами своей бабушки и своими, которые теперь пылятся, как ненужный реликт – пустая трата личного времени и всего лишь «сизифов труд».
«Какая я все-таки глупая женщина, оказалась на поверку!» - с тоской думает о себе Таня, когда вдруг навалится недомогание и есть минутка поразмыслить над своей прожитой жизнью. « Надо же было не забывать о себе, как это делают «умные» и многие знакомые ей женщины». В такие моменты слезы наполняют болью и тоской её, когда – то «говорящие о любви» глаза. « Теперь все радости жизни и вовсе не для меня», - твердит ей время, но Таня упорно сопротивляется, не желая верить этому.
«Львиный» организм еще находит силы одолеть недуг, и тогда, встрепенувшись, она вновь «вскакивает» и жизнь продолжается вопреки… вопреки… вопреки.
Окунувшись в заботы и дела, ловко орудуя на кухне или быстрым « молодецким» шагом торопясь по улице; сидя в очереди, на какой либо прием; снова «просматривая в памяти» картинки семейной жизни, понимает, как много интересного было в ее судьбе и думает, что «написать» про это самое время!
После таких умозаключений и рождаются строки, читаемой Вами, саги, уважаемый Гость.
Что ж, как всегда – меньше слов, больше – дела! Утомив в меру отступлением, следует напомнить «о делах давно минувших дней».
Прожив четыре года в одном дворе с родными мужа, Танина «очередь на получение квартиры», наконец, достигла ожидаемого момента. Правда, прежде, пришлось побывать в киевской Приемной министерства, поведать солидным людям «о беспределе с очередностью на стройке». В помпезной тишине кабинета ей предложили присесть на грациозный стул у стола с зеленым сукном, внимательно выслушали ситуацию и, провожая по красной ковровой дорожке, скрадывающей звуки шагов, до дубовой двери с табличкой «Выход», светящейся зелеными буквами, уверили, что «когда она вернется домой, вопрос будет решен положительно». Что это было, как назвать? Как не назови, но ордер и ключ от квартиры, Таня, действительно, получила. Солнечным октябрьским днем восемьдесят третьего года, в субботнее утро, ей торжественно вручили « новую жизнь», теперь «свою», вскоре после возвращения из поездки. Возили на консультацию в Клинику доченьку и заодно квартирный вопрос решили. А говорят: «Чудес не бывает!». Ошибаются. Бывают, надо только очень захотеть и не ждать « у моря погоды», а действовать!
Радость придавала недюжинных сил. За одни сутки перевезли нажитый скарб; все расставили, развесили. Утром утомленные, но счастливые разошлись кто куда: на работу, в школу, садик, чтобы вечером вернуться «домой». Встретиться всей семьей теперь уже в «собственной квартире» № 40 в доме №29 в городке у «самого синего моря», с уникальным архитекторским решением: без улиц с названиями и беспорядочной нумерацией домов.
Время шло. Дети подрастали. Вскоре в доме два школьника. Делили письменный стол в детской спальне.
В большой семье происходит немало событий и хороших и неприятных, к которым относятся перенесенные заболевания то детей, то взрослых, и все чаще старшего поколения, ведь возраст их относительно не малый.
Большой стране события и того трагичнее выпало пережить. Весна восемьдесят шестого года принесла беду в человеческие судьбы и окружающую среду «не забыла заразить радиацией».
В Щелкино новый жилой дом « на сдачу» заселили беженцами из пострадавшей Припяти. Зашкаливающие от «прибывших» дозиметры своим свистом пугали жителей поселка, но гостеприимство и братская взаимовыручка превыше всего. Правда, кому пришло в голову селить людей, « нахватавшихся гамма – облучающих лучиков», под палящим крымским солнцем, с повышенным уровнем ультрафиолета, так и осталось «исторической тайной за семью печатями».
Не оправившись толком от одного несчастья, страна вновь содрогнулась от горя… Спитак… Дерзкое землетрясение …
Эта трагедия коснулась и семьи Таниного мужа. Его двоюродная сестра выжила, но потеряла младенца и свекровь. Обстоятельство спасло её с трехлетней дочкой, которая вышла на балкон вслед за мамой, которая та развешивала детские постиранные вещички. В квартире оставались мать и малыш в кроватке, на кухне включена духовка. Приближался полдень, и они ждали «на обед» ее мужа.
«Вдруг церковь напротив дома рассыпалась, как « пасочка из песка в детской песочнице во дворе», - расскажет сестра, когда приедут жить к родителям в Очаков. «И через мгновение, ничего не успев понять, они улетели вниз, вместе с обрушившимся балконом. Когда пришла в себя, заваленная обломками, услышала плач девочки, зовущую маму. Дочь лежала недалеко, ее ножку придавило балкой. Рядом откликнулся сосед, Он несколько часов подбадривал до самой счастливой минуты, когда их нашли и освободили всех троих из – под обломков, спасатели. Травмы сделали свое «черное дело», последствия их дают о себе знать до сих пор. Её муж тоже остался жив по счастливой случайности. Ушел с работы пораньше, за несколько минут до звонка на обед, и это нарушение спасло ему жизнь. От фабрики осталось «ровное, устланное развороченными конструкциями, место». Вся смена, за исключением таких «счастливчиков» осталась под руинами навечно.