Мимо с писком пробегали мелкие крысы. С негромким плеском они плюхались в воду. С потолка падали капли. Покрытые разводами селитры, стены искрились в свете вечной лампочки.
И не сразу Симеон отыскал нужный тоннель.
Нехорошее чувство преследовало его, подозрения вновь ожили. Зачем пресвитер назначил ему встречу в этом подземелье? Расхититель гробниц отбросил дурные мысли и поспешил вперед по подземному ходу.
Под сводами из древнего камня, в коридоре, высота которого не превышала шести футов, ему приходилось идти, наклонив голову. Если бы навстречу ему кто‑то попался, он бы при всем желании не сумел с ним разойтись.
Дивициак снова остановился и поскреб гладко выбритый подбородок, размышляя о предмете, лежавшем у него в сумке.
Интересно, что все‑таки это за штука? Что внутри этого серебряного сосуда, черного от времени?
Будучи грабителем могил и святилищ, Симеон Клавдий не раз сталкивался с вещами таинственными и жуткими, но, пожалуй, никогда с чем‑то по‑настоящему опасным.
Но вот на это раз…
Если бы он только мог предполагать, с чем придется столкнуться ему во время экспедиции, то точно бы послал пресвитера подальше и сбежал.
На его скромный взгляд, то место принадлежало Дьяволу и Сатане, и честным христианам, да и вообще людям, Тьме не продавшимся, там делать было решительно нечего.
Но в начале операции Дивициак ничего этого не знал, думая, что черные колдуны сгинувшей Сонгайи хранили в затерянном в барханах храме какие‑то языческие сокровища.
И, как ему пообещал Луций Вер, Симеон сможет их забрать себе, лишь бы принес несколько вещиц, что хранятся на алтаре в Тайной Комнате.
За них он получит пятьдесят тысяч ауро, сверх украденного.
Да, этот пес его, видать, обманул. Никаких сокровищ в том месте не имелось, да и в той самой тайной комнате находился только этот сосуд.
Дивициак был так разозлен, что использовал Тайную Комнату по назначению, оставив там недвусмысленные следы своего пребывания, так что после его ухода какое‑то время в этом храме будет пахнуть отнюдь не благовониями.
Пусть тамошние демоны покушают, если проголодаются…
Он опять перекрестился – то, что он увидел в том храме, кого угодно заставило бы дрожать от страха.
Эти фрески и барельефы, эти колодцы, забитые скелетами, наконец, та непонятная мерзость, что спалила все три его амулета, в свое время отразивших даже черное колдовство старшей жрицы Домбалы, которое способно охолостить не только мужчину, но и слона.
Но что же в этой бутылке?
Порошок ибн‑Гази? Слезы дракона? Пресловутый Магистерий?
Ну, неважно.
Получив деньги, он бросит проклятое занятие, остепенится и купит себе небольшую, но уютную виллу с оливковыми деревьями и виноградом во дворе, мраморной лестницей и обязательно большим гаражом, чтобы туда влез даже легкий танк «Центурион», не говоря уже о самом большом лимузине.
Взор Дивициака привык к темноте подземелья. Слабого света фонаря хватало, чтобы осветить путь.
Могильный вор прошел по подземному ходу уже около ста пятидесяти ярдов и знал, что скоро выйдет в подземелье. Потом он окажется у подножия каменной лестницы, которая окончится у открытых дубовых дверей. За ними будет высокий просторный зал, где каждый звук отдается гулким эхом – семиугольное помещение, стены которого еще хранят знаки креста.
Старая подземная церковь времен недоброй памяти августа Юлиана Богоборца.
Пройдя по гулким каменным плитам и поднявшись по ступеням, Симеон наконец подошел к двери и, навалившись плечом, открыл ее. Петли противно заскрипели. Визгливое эхо раскатилось под каменными сводами и замерло.
Он вгляделся в пыльную тьму оплетенного паутиной семиугольного зала.
Там его ждали.
Высокий мужчина в сером плаще до полу, двигающийся беззвучно, словно плывя, похожий на призрака или вурдалака из плохого фильма ужасов свейской студии «Готика», прогуливался по залу, будто у себя дома.
– Доминус Луций? – удивился Дивициак. – А где отец пресвитер?..
– Преподобный Марк не смог прийти, но, я думаю, его присутствие не обязательно.
Грабитель могил унял нахлынувший страх.
В конце концов, колдун всего один, а на крайний случай у Симеона в кармане – девятизарядный ау‑накский «Шочикецаль». Дрянь ствол, но с десяти шагов делает в человеке дырку будь здоров какую.
– Ты принес?
– Вот, – Симеон показал сосуд. – Это все.
– Это все? – Гримаса разочарования проступила на лице мага.
– Да. И золота там тоже, кстати, не было.
– Мне приходится поверить тебе на слово, – бросил Вер. – Надеюсь, у тебя хватило ума не загнать Браслет Кали или Ожерелье Онгуна какому‑нибудь ливийскому шаману. Ладно, давай его сюда.
– Мои ауро, – сухо напомнил Дивициак.
С презрительным равнодушием Корнелий вытащил из‑за пазухи бесформенного плаща пачку пятисотенных банкнот.
– Ну что, в банк, надеюсь, проверять их не потащишь? Хотя постой… – Он вынул опять‑таки из‑за пазухи какой‑то предмет. – Приложи‑ка, друг мой, это к сосуду. Посмотрим, что ты мне принес.
– Извините, уважаемый Корнелий, но что‑то опасаюсь я к вам подходить.
– Ладно, лови…
Подобрав брошенный ему предмет – вырезанную из кости (уж неизвестно чьей) фигурку змеи, могильный вор прикоснулся ею к своей находке. И воздух вокруг чуть засветился.
– Отлично, – улыбнулся Вер. – Остается закончить это дело.
В то же мгновение позади Симеона возник крепкого сложения темнокожий мужчина в старом пятнистом мундире – обычной форме разнообразных африканских армий.
На висках Дивициака сомкнулись стальные пальцы и без всяких усилий подняли его над полом. Жертва взвизгнула, предугадав свою участь. Здоровяк резко рванул голову несчастного вверх и влево, тело разорителя гробниц дернулось в конвульсиях и обмякло. Все было кончено.
Убийца брезгливо втянул воздух.
– Трус, обгадился перед смертью, – констатировал он. – Перед смертью надо не бояться, а веселиться, чтобы испортить радость врагу.
– Молодец, – похвалил его человек в сером плаще. – Позаботься о трупе. Но не как в прошлый раз – ты ведь помнишь, что тебе теперь можно кушать, а что нельзя. Я могу просто не успеть тебя спасти.
– Я помню, господин, не волнуйтесь.
Дануда Тагун Дада, бывший колдун и бывший зомби с Золотого Берега, возвращенный к жизни магией того, одно из имен которого звучало как Корнелий Луций Вер, легко, будто пустой мешок, взвалил мертвеца на плечо и унес куда‑то в темноту.
Его хозяин поднялся по узкой, уходящей во мрак лестнице наверх.
Часть первая
СВИДЕТЕЛЬСТВА
Самое страшное, что может произойти с волшебником, – уверовать в свое собственное волшебство.
Глава первая
НАНИМАТЕЛЬ
До чертиков хотелось кофе.
Большую‑пребольшую чашку.
И не горьковатой арабики, а мокко. Чтоб непременно с кислинкой. Да кардамону туда и чуточку корицы…
В общем, так, как это неподражаемо умеет делать Натали.
Умеет. Но вряд ли захочет.
Надулась, понимаешь ли.
А чего тут дуться, спрашивается? Разве он был не прав?
Всего‑то и указал ей на непомерно большие траты. С такими расходами никаких гонораров не хватит. Даже самых высоких.
«И на чем прикажешь экономить?! – коброй взвилась его компаньон и по совместительству личная секретарша. – На газетах? На печенье? Или на твоем разлюбезном кофе?»
«При чем здесь кофе?» – вяло поинтересовался он, пожав плечами.
«А при том, что за один фунт „Кецалькоатля“ мы платим пятнадцать ауро! Пятнадцать! Да за такие деньжищи можно купить целых пять или даже шесть фунтов „Малаги“ – ровно столько, сколько ты выпиваешь за месяц!»
Надо же. Никогда не задумывался, что пьет так много кофе. На сотню монет.