Странно, однако Киру Александру такая рьяность пришлась по душе. Он спрятал деньги и, дружески похлопав Регеция по плечу, предъявил оформленные по всем правилам документы на владение электроцентралью.
Тут уж ночной страж «смягчился» и показал Трималхиону все без утайки.
Конечно, времечко для смотрин магнат выбрал, что надо. Тут и «старожилы» ночью стараются как можно меньше разгуливать по цехам, а новому‑то человеку с непривычки… Нарвался, понятное дело, на сатиров‑кочегаров, шуровавших изо всех сил у топок… До смерти, конечно, не перепугался чумазых да рогатых истопников, но струхнул порядочно. Хорошо хоть у Ксаверия в сейфе оказалась припасенная к Новому году бутылочка виски «Хелависа». Настоящего, эйринского, двенадцатилетней выдержки. Отпоил будущего кормильца.
На следующее утро доминус Трималхион уволил все прежнее руководство объекта и затеял эту самую реконструкцию.
Хотел под горячую руку турнуть с ТЭЦ и сатиров, но профсоюз древних народцев встал на дыбы и потребовал прекратить преследования по расово‑видовому признаку. Дескать, нарушаете, доминус хороший, эдикт Птолемея Кара Благословенного «О равенстве рас и народов»!
Кир Александр быстренько пошел на попятную. Еще обвинений в ксенофобии ему не хватало накануне выборов в галльский сенат.
Галлы – это вам не аллеманы какие: от тех даже ихние собственные ундины сбежали.
Но и тут повернул все по‑своему, как всегда, с выдумкой да хитринкой. Поставил новое оборудование, и количество сатиров в ночных сменах сократилось чуть ли не втрое. Профсоюз попробовал поерепениться, но формально придраться было не к чему. Кто ж заставит хозяина предприятия (если он, разумеется, не социалист из Чжунго) кормить бездельников?
Кстати, своего ночного собутыльника Кир Александр тоже не забыл. Повысил его в должности с соответствующим увеличением жалованья, а те деньги, от которых Регеций отказался, были ему вручены в виде новогодней премии.
Ох, и пилила же тогда Гая его верная Клавдия. И чего он, как положено, не пошел на работу? Сейчас был бы мастером с тысячей без малого месячного оклада. Глядишь, и она ушла бы из своей булочной.
Но что после драки кулаками‑то махать попусту? Знать, планида у Теренция такая.
Ну, вот и он.
Чудо‑юдо доминус Котел.
Ишь, красавец какой. Толстый да дородный. Настоящий аллеман. За минуту не обежишь.
С какой же стороны к нему подступиться? Шуточное дело – найти трещину. А если она еще неявная, внутренняя…
Это мага‑техникуса надо – а тот в отпуске, как назло. На Крите вино пьет небось и думать про котлы всякие забыл… Или, на худой конец, приборами диагностическими прощупать. Но для этого надо останавливать работы.
– Чего не спишь, Теренций? – ощутимо хлопнули его по плечу.
– Ну и лапа у тебя, Мероп! – крякнул механик.
Начальник смены истопников растянул рот до ушей. Самодовольно глянул на волосатые руки, покрытые загрубевшими от лопаты мозолями. Что есть, то есть. Не обидели боги силенкой сатирово племя.
– Так что ты бродишь неспокойной тенью? – продолжал допытываться рогатый кочегар.
– Да вот, начальство учудило, – пожаловался Гай. – Велело срочно осмотреть котел. Будто пригрезилась кому‑то серьезная поломка…
– В котле?! – не поверил сатир.
Теренций кивнул.
Мероп сочувственно присвистнул и почесал подбородок.
– Чем бы тебе помочь, ума не приложу.
– Останавливать нужно, – вздохнул человек.
– А вдруг наколка?
– Вот и я о том же. За остановку производства по головке не погладят. Но если сообщение правдиво и трещина действительно есть, то…
Сатир опасливо повертел головой.
– Да уж. Ежели он бабахнет, то мало не покажется. Вознесемся на небеси, так сказать!
Довольный своей шуткой, рогатый заржал.
– Слышь, Мер, а может, сам глянешь? – неуверенно попросил Гай. – Вы же что‑то наверняка умеете…
– Нет, – тряхнул длинной гривой истопник, – мне не по силам. Вот Сильван, тот мог.
– Так он же давно на пенсии.
– То‑то и оно.
– Дяденька Мероп, – подергал начальство за рукав сатиренок‑подручный. – А давайте я гляну.
– Куда тебе! – с досадой отмахнулся Мет.
– Ну, позвольте‑е…
– Пусть смотрит, – вступился за подростка Теренций. – Все равно отключать.
Юноша вприпрыжку помчался вокруг толстяка «Сименса».
– Ой! – воскликнул радостно откуда‑то с противоположной стороны. – Ой! Есть!
– Что есть?! – одновременно вскинулись взрослые.
– Она! Трещи‑ина! Да какая большущая!
– Полно врать‑то! – не поверил Теренций. Сразу заломило в пояснице. Вот так всегда, когда сильно переволнуется. Проклятый остеохондроз.
– Ну, где тут твоя трещина? – отодвинул в сторону парнишку.
И обомлел.
Тут даже иного взгляда не требовалось. Все и так, что называется, налицо. Или, точнее, на боку.
Словно хищным оскалом вызверился котел. Длинная и тонкая черта зигзагообразно перечеркнула шероховатость обмуровки «Сименса», вздув прочный раствор извилистой щелью чуть ли не в половину человеческого роста длиной.
– С‑свят‑тые боги! – прикрыл ладонью распахнутый рот Гай Теренций.
– Пан Всемогущий! – поддержал его сатир.
Старый механик представил себе, что случится сейчас. Пар разорвет огромный котел. Осколками продырявит три других, и они тоже рванут так, что мало не покажется. Из разбитых цистерн хлынет мазут, искры замкнувших смятых трансформаторов подожгут его, и на месте станции, расположившейся в одном из густонаселенных пригородов Сераписа, возникнет извергающийся огненный вулкан. А рядом – нефтеперегонный «Бар Кохба и компания», хлопковые склады прядильной фабрики, еще куча всего вплоть до хранилищ хинской пиротехники. Фейерверк будет хоть куда – правда, они этого уже не увидят.
– Отключай, мать… – взревел Теренций. – Авось, еще успеем!
Табунком метнулись прочь сатиры и люди…
Гай так и не вспомнил потом толком, как взлетел он по железному клепаному трапу, как сорвал пломбу с аварийного вентиля, как они вместе с Меропом вращали заевший почему‑то рычаг… И только когда над их головами заревел стравливаемый пар, механик в блаженном изнеможении опустился на стальной пол.
– Мероп, чудо ты мое рогатое, – просипел он. – Сгоняй в дежурку, принеси там за сейфом с инструкциями… четвертинка виноградной. Надо выпить за… За здоровье Учителя! Кто бы он ни был, он спас всех нас, да и Серапис заодно…
«Бран Луг», дирижабль первого консула Галлии, был готов к отлету.
– Все в порядке, ваше высокопревосходительство! – браво отрапортовал капитан. – Можно подниматься на борт.
Эркюлес Лот поднял на него усталые глаза.
– А? Вы что‑то сказали?
– Говорю, мы закончили проверку. Тревога оказалась ложной. Никакой бомбы не обнаружено. С мотором тоже все в норме.
– Да, да, – пробормотал себе под нос консул. Было видно, что его мысли витают где‑то далеко от Сераписского аэропорта имени Эомая.
Скользнул рассеянным взглядом по шеренге вытянувшихся в струнку отцов города, мигом примчавшихся в аэропорт, где совершил незапланированную посадку борт № 1.
И чего им от него надобно?
Спешат продемонстрировать административное рвение? Так консул и без того знает, что в Сераписе все в ажуре. Налоги в государственную казну поступают исправно. Бунтов и беспорядков, хвала богам, нет.
Надо бы похвалить префекта, поздороваться с первыми лицами. А то как‑то невежливо получится сразу же показать им спину.
Решительно направился к группе встречающих‑провожающих его чиновников. Нацепив вежливую улыбку, стал раздавать рукопожатия.
– Спасибо, спасибо! – отвечал на нестройные поздравления с чудесным избавлением от опасности. – Никакой угрозы не было. Ложный сигнал. Чья‑то дурная шутка.
Внезапно наткнулся на пронзительный взгляд черных глаз, буравящих консула из‑под густых, изогнутых бровей. Высокий крупный человек классического римского вида.