11 октября. Покров Пресвятой Богородицы.
Однажды вечером папа пересказывал детям свой разговор с приятелем священником. Этот священник недавно вернулся из Грузии и делился впечатлениями.
— И вот стоит отец Дмитрий на службе, — говорил папа. — Час, два, три, четыре, пять, шестой час пошел… У него уже ноги немеют. Но тут служба закончилась, и грузинский священник говорит — по-русски, чтобы и отец Дмитрий понял: «Сегодня мы, чтобы не утомлять нашего гостя, немного сократили наше Богослужение». Представляете — отец Дмитрий с непривычки чуть сознание не потерял, а оказывается — эта служба была даже короче, чем обычно! Дело в том, что грузины очень любят долгие, протяжные песнопения, поэтому и богослужение у них получается длиннее, чем у нас, — закончил папа.
— Подожди, папа, — воскликнула Тоня. — А я думала, что православие везде одинаково! А тут что получается — у одних одна служба, а у других — другая?!
— Есть такая формула — «В главном единство, во второстепенном свобода, и во всем — любовь» — сказал папа. — Я всегда считал, что эти слова впервые сказал один из величайших святых Августин Аврелий (Блаженный). Но недавно в одной из статей известного русского богослова дьякона Андрея Кураева я прочел, что Августин все же говорил немного иначе, а эту формулу придумал в 17 веке немецкий богослов Руперт Малдений. Так это или не так я сказать не могу — всего знать нельзя. Главное же, что эта формула работает, и православие построено именно по этому принципу. В главном — в своих догматах, в своих таинствах — оно едино. А вот обряды могут немного отличаться. Обряд — это ведь от слова «обряжать» то есть «одевать». Обряд — это вроде одежды, в которую одето главное — наши таинства, наше отношения к Господу и ближнему, наши молитвы. Православие ведь вселенская религия! Поэтому православный грузин, православный русский, православный грек, православный немец, православный африканец, верят во Христа одинаково, к таинствам относятся одинаково. Но вот всякие второстепенные мелочи — вроде длины богослужения или отношения к юлианскому и григорианскому календарю — могут отличаться. Ведь не ходят же представители всех этих народов в одинаковой одежде!
— Пап, а какие еще есть отличия? Расскажи, интересно! — попросил Богдан.
— Я никогда не был в Румынии, — сказал папа. — А вот Кураев, о котором мы сегодня уже говорили — был. И он обратил внимание на особенность, которой в русском православии нас. Вот идет дияконская хиротония — то есть человека рукополагают в диаконы. Таинство одно и то же, а вот в обряде есть отличие. В русском православии епископ снимает обручальное кольцо с руки женатого человека, в знак того, что отныне он принадлежит не семье, а Церкви, а свою семью вверяет попечению Господа. А в Румынии — не так. После того, как епископ облачил ставленника в священные одежды, он выводит его из алтаря и ставит на амвон. У амвона ждет жена новопосвященного диакона и епископ представляет ей нового церковного служителя. Новоиспеченная матушка дарит своему диакону цветы; они целуются, и диакон возвращается в алтарь. То есть всячески подчеркивается, что этот диакон — женатый человек.
— А зачем это, папа? — не понял Богдан.
— Видимо, сказывается то, что Румыния находится рядом с католическими странами, поэтому и подчеркивается наше отличие от католиков, — сказал папа. — У католиков все священники — безбрачные, как наши монахи. Это сделано для того, чтобы такой священник мог все свое время посвящать только Господу, не думая о семье. Все вроде бы красиво, но нам, православным, кажется, что это не правильно. Священник ведь является на приходе духовником, то есть к нему идут люди со своими духовными нуждами, духовными проблемами. Многие проблемы связаны с семейной жизнью. А нельзя научить тому, чего не знаешь сам. Как, скажи, может человек что-то посоветовать своему прихожанину в отношении воспитания детей, когда у него самого детей нет? Или как он разрешит спор мужа с женой, если у самого нет опыта жизни в семье?
— Понятно, — сказал Богдан.
— Кстати, я знаю праздник, который есть только в русском православии, а в других православных церквах — нет!
— Какой это праздник? — изумился Богдан.
— Праздник Покрова Пресвятой Богородицы, — ответил папа. — Празднуется 11 октября — мы недавно в Храм именно на этот праздник ходили!
— А-а! — протянул Богдан.
— То, с чего начался этот праздник, случилось очень давно, когда еще существовала православная Византийская империя, — сказал папа. — Столицей империи был город Константинополь, и в 910 году этому городу угрожала опасность — его могли захватить враги — мусульмане. Жители города, конечно, не хотели этого. Некоторые из них служили в армии и пытались с помощью оружия защитить город от врага, а те, кто в армии не служил, пытались помочь городу молитвенно.