Глаза у Алеши глубоко посажены, как у Жени, в щеточке темных ресниц. Блестят. Уж не температура ли опять? Наездились!
– Ты почему без тапочек?
Жене надо еще минутку форы. Одну маленькую минутку, собраться с мыслями.
– Рыба наша умерла, сынок. Она, наверное, болела, а нам в магазине не сказали.
Алеша останавливается посреди комнаты, как будто натыкается на стену.
– Как она может умереть, мама, если мы ее только что купили?
– Ну, сыночек, она болела, наверное, а мы не знали. Или старенькая была.
– Барсик тоже старый, и бабушка. Но они живые!
– Она болела, Алеша, а мы не знали. Нам тетя не сказала.
– Та тетя в магазине была хорошая, она бы сказала…
– А может, она и сама не знала?
Женя так и стоит, заслоняя стол. Куда ее девать теперь, господи?
– Покажи.
Женя пододвигается, что поделать? Алеша залезает на стул и долго смотрит на рыбку.
– Она теперь не золотая. Она мертвая. Мам, а полечить нельзя ее? Ты не можешь ее сейчас как-нибудь вылечить?
– Нет, Алеша, уже никак.
– И что теперь с ней? А как же желания выполнять?
Алеша садится на пол и смотрит теперь на маму снизу вверх, чтобы не плакать.
– Желания будем сами исполнять. К нам папа сейчас придет, в шашки сыграете. Он тебе журнал новый принесет, наверное, про Скуби-Ду. Пиццу пожарим, хочешь? С колбаской? Пойдем сейчас тесто вытащим, хорошо? А пока печется, можно мультик посмотреть, ты какой давно не смотрел?
Алеша ничего не хочет, ни мультик, ни пиццу, ни колбаску. Он, конечно, плачет. Он рыдает, уткнувшись лицом в подушки, пока Женя вылавливает рыбку из аквариума и спускает в унитаз. А куда ее девать? Потом она забирает и аквариум тоже, воду-то надо вылить и камушки сполоснуть. Вдруг эта рыбина действительно болела чем-то? Алеша плачет, он не хочет ни есть, ни пить. Женя плачет тоже. Они сидят на диване, обнявшись и всхлипывая, и Женя машинально трогает мальчику лоб. Лоб этот теплый, но не горячий.
– Давай градусник поставим?
Алеша покорно поднимает руку, привык уже. Температура нормальная.
– Читать будем? Какую тебе книжку читать?
За окнами давно стемнело. Алеша умыт, напоен молоком и переодет в чистую пижаму. Нос промыт и закапан каплями, горло выполоскано. Он уже не плачет, а читает про хоббитов. Женя так и не прибралась, тесто осталось в морозильнике. В девять часов Алеша уже спокойно спит и дышит ровно и глубоко. Женя укрывает его поплотнее одеялом, гасит ночник и вдруг понимает, что должен был прийти Геннадий Палыч. Алеша даже не вспомнил. Женя тоже как-то закрутилась, а теперь уже и звонить поздно – Манечка спит. Женя пьет на кухне чай с молоком первый раз за день и доедает сметанную булку. Пусть она толстая и не занимается собой, пусть в шкафу мама опять не сможет найти полотенце. Пусть стакан молочный и стакан чайный остались стоять в комнате на табурете. Не приехал Геннадий Палыч. И не позвонил. Пусть, в конце концов, рыба сдохла! Рыба сдохла, но всё успела, успела главное желание выполнить. Температура нормальная, нос дышит, хрипов нет.
А рыбок завтра новых купят, она видела в том же магазине синих петушков в другом аквариуме. Они будут у них просто рыбки, без всяких желаний.
Вариант нормы
Понедельник на работе – тяжелый день, все поступившие за выходные острые больные должны быть с анализами. Дома к вечеру силы есть только на то, чтобы приготовить самое простенькое и свалиться. Аркаша придет только часов в девять, когда всё простенькое уже остыло. У него два денежных урока практически за городом.
Я жду его на кухне, каждые полчаса зажигая газ под сковородкой – поддерживаю огонь в очаге и держу шкуру мамонта над входом в пещеру чуть отогнутой. Пусть он издалека чувствует мое ожидание. Я, кажется, знаю об этих уроках всё. Девочка шести лет – капризная, с такой же капризной и настырной бабушкой. Бабушка рвется присутствовать, отвлекает. Аркаша тоже нервничает и отвлекается, у него падают ноты, мягкие хозяйские тапочки застревают между педалями пианино. Выставить бабушку в другую комнату, чтобы не мешала, у него не хватает духа. Девочка мне представляется толстенькой и курносой, с мелкими белыми кудряшками. Часом позже – другой урок, совсем уже взрослый мальчик, старшеклассник, готовится к конкурсу. Десять раз меняли репертуар и всё еще в поиске. Аркаша едет с пересадкой на двух автобусах, в пути продолжая выстукивать на поручне задней площадки недоступные мне пассажи. До моего спального района он добирается как выжатый лимон. И лицо его действительно будто кто-то взял невидимой рукой и сжал, опустив уголки рта, заломал складки худых щек и утрировал скулы.