Она села на койку и приняла сигнал. Сердце колотилось неровно. От голографического образа капитана она чуть вздрогнула. Таким суровым он не выглядел, даже когда завоёвывал Харон.
— Gutten tag, mein lieber, — нервно улыбнулась она, но напомнила себе, что отныне она дома. — Боюсь, должность атташе будущего президента не по мне. Считайте трусливый побег заявлением об уходе по собственному желанию.
— Твой поступок стал моим самым большим разочарованием, Ада, — строго произнёс Лорка после паузы, которая ему явно требовалась, чтобы выдохнуть и не рубить сгоряча. — Упустить все перспективы, пустить коту под хвост собственный потенциал и обменять блестящее будущее на…
— У нас бы всё равно ничего не получилось. Уже не получалось! — решительно прервала она его слова, хоть для этого потребовалось задействовать всё мужество с наглостью. Даже на расстоянии не получалось быть достаточно смелой и дерзкой.
— Поэтому ты отправила сигнал-маяк своему капитану Джиму, чтобы сбежать. Очень взрослый поступок, — саркастически хмыкнул Габриэль. — Мы перехватили его и, чтобы он точно дошёл до адресата, мне пришлось его усилить.
Воцарилась долгая немая пауза. Ада, не веря своим глазам, смотрела на капитана, не в силах поверить, что её тайный побег с самого начала не был никакой тайной.
— Я согласился обменять тебя на Скайнет. Атташе мне всё же понадобится. Не менее беспринципный, неудержимый и безжалостный, чем ты. Со своими недостатками, но кто без них… — развеял он по ветру вопросы о том, кого же Джим отрывал от сердца и предоставлял Габриэлю.
Физический носитель Скайнета. Отныне на борту будут хозяйничать только Белая и Красная Королевы.
— Почему? — выдавила она из себя слово.
— Ты хотела сбежать к своему капитану. Ты сбежала. Поиграй в свободу, если тебе этого так хочется, — снисходительно махнул он рукой, глядя на неё без гнева, как на шаловливого ребёнка. — Рано или поздно он попадётся. Век такого мародёра, как твой Джим, недолог. Ваши пять лет — это уже почётный срок. Вы попадётесь. Тогда он отправится в тюрьму, а ты с президентским помилованием станешь частью моего экипажа.
Шурикова сглотнула. Он снова был прав. Слишком велик шанс, что именно так они и закончат.
— Звучит угрожающе.
— Отнюдь. За пиратство, контрабандизм, мародёрство, грабежи и всё, что вы ещё творили, приговором станет смертная казнь или пожизненное заключение. Даже по меркам мягкотелой Федерации. Кто-то, несомненно, найдёт способ пойти на сделку и сохранит себе жизнь, но твой послужной список едва ли тебе поможет, — продолжил Лорка, победно улыбаясь так как только он умел. — Мне хватило выдержки отпустить Империю, хватит и тебя дождаться. Тогда, быть может, сделаешь иные выводы… Всё было настолько плохо, чтобы бежать?
Последний вопрос вырвался явно против воли. Эмоции уязвлённого мужчины сделали трещину в маске самоуверенного капитана. Для честного ответа ей пришлось накопить достаточно сил, чтобы разозлиться и выпалить правду такой, какая она есть.
— Ты… слишком сильно дрессировал меня, — с каждым словом говорить становилось всё легче. — Это меня душило. Ты не позволял мне самостоятельно встретить моих внутренних монстров. Я знаю, что у меня проблемы и определённые психологические травмы. И твоя опека делает всё только хуже. Я справлюсь с ними. Однажды. Сама. Пусть это будет не так, как тебе это видится. Меня не убили Тени однажды, не убьют и воспоминания о них. Мне хватит сил добраться до исцеления своим ходом. Но это невозможно, пока ты решаешь, как правильно, а как нет!
— Значит, у меня будет время подумать над нашими отношениями.
— Ты стал оптимистом? — поразилась она его спокойствию.
— Если женщина бросает тебя ради клингона и недокапитана-пирата, значит, некоторые убеждения в жизни следует пересмотреть, — безмятежно отозвался он, взглядом побуждая к продолжению.
— Ты не веришь, что я смогу преодолеть себя без тебя, — подвела она последнюю черту. Сразу стало легче. Он настолько не верил в неё, что она сама стала сомневаться. Стала бояться идти против него. Она. После Андромеды и полёта на корабле Теней. — Торек знает, что я справлюсь. Говорит, что во мне сердце клингона, способное сжигать богов.
— Красиво звучит, — признал он и маска непоколебимости вновь дала трещину, явив тень его недовольства. — Признаю, ты заставила меня ревновать.