Экипаж провожал техномагов со слезами на глазах, словно любимых родственников. Как быстро всё изменилось за такой короткий период. Долгое недоверие. Много странностей. Сюрпризы из разряда их талантов и знаний. И вдруг — недоверие превратилось в тёплые дружеские отношения. Как? Ада не могла ответить. Открывшиеся всем, но оставшиеся при своих секретах, гости быстрее новичка-клингона стали самыми любимыми.
Но саму марсианку умудрились сильно ранить. Торек уходил. Все эти пятнадцать дней он провёл в беседах с лидером техномагов. Все пятнадцать дней умудрялся скрывать это от неё в своих мыслях. Магия — не иначе. Каким-то непостижимым образом они смогли внести помехи в их крепкую ментальную связь. И в день прощания, когда в неоновой вспышке звездолёт вынырнул из варпа, он пошёл вместе с ними. Одетый в чёрное. Среди техномагов появился клингон.
Корабль, который должен был забрать мистическое племя и отправить дальше, туда, где они будут нужнее в тёмные времена, уже был на месте. Ожидал их. Пока гости прощались с экипажем, Ада, чувствуя себя раздавленной в последний раз переплела пальцы с дорогим товарищем, сливаясь с ним сознанием. То, что у других требовало долгих часов и объяснений, у них занимало секунды.
Торек открыл ей все скрытые от неё беседы. Позволил не только понять, но и прочувствовать причину, по которой он это сделал. Пятнадцать суток. Пятнадцать разговоров. Он не сразу согласился с устоями техномагов. Но они знали. Знали абсолютно всё. Словно он сам или Ада поведали свой путь, не утаивая ни единой мысли.
Гости открыли перед ним многие секреты, но главным была правда — их ждёт великая война, которой предназначено произойти. Их мир содрогнётся. Ада и Торек выиграли шесть сотен лет. Столько простоит их мир. Не всё в нём будет благополучно, но из безмолвия выступят те, чьи гены будут реагировать на Теней. Их станет больше. Они, их дети и дети их детей будут создавать новый мир с кулаками против древнего врага. Но первый шаг следовало сделать сейчас. И этот шаг всё ещё за Тореком и Адой. Каждый из них внесёт вклад в грядущую войну. Клингон отправится вперёд и застанет первые битвы. Он и техномаги принесут знания и возможности, которые укрепят позиции младших рас.
«Я хочу с тобой. Мой мир — война. Только для неё я и создана!»
Он покачал головой и позволил ей увидеть, как просил за неё. Как предлагал взять вместо одного достойного воителя — двоих. Связанные воедино, скрепленные братством против Теней. Казалось, сама судьба и древние боги указали на их предназначение. И Гален, а именно так звался лидер техномагов, покачал головой с печальной улыбкой.
— Тебе предназначена война. Всем нам. Мы пройдем сквозь огонь и пепелище. Увидим рассвет альянса, что зажжет огни и прогонит Тени. Застанем как пьянящая победа станет похмельем. В тот момент мы будем как никогда необходимы миру, забывшему как жить без подготовки к великой войне. Научим вспоминать удел мирный. Протянем руку всем, кто оступится. Те времена будут не светлее этих. Но то будет наше время. Наша работа. Наша война. Ей же уготован мир. Её вклад в победу невозможно оценить, и покуда он не будет сделан, мы не смеем брать её с собой. Но когда будет сделан, уже не сможем.
Шурикова, как и дорогой товарищ, смогла понять лишь часть вложенного смысла. Но основа ей была понятна. Война с Тенями продолжится. Всё, что они принесли и принесут, потребует всех сил. И техномаги выбрали Торека, клингона, увидевшего Тень первым. Его история продолжается с ними. И на этом их пути расходятся.
Ей не требовалось говорить, как сильно она будет скучать. Он уже чувствовал её грусть. Ощущал неначатые слёзы, обжигающие её глаза. Знал, что расставание будет ещё долго отзываться в ней болью. Что следующие несколько ночей она проведёт в отчуждении. Временно снимет с себя полномочия, пока не станет легче. Но так было нужно. Им обоим. Рано или поздно.
Они крепко обнялись, вкладывая в это последнее объятие всё, что скрепило их, изменило их, породнило без крови и даже без удавки Теней.
* — Бейся с честью, сердце клингона! Испепели всех богов! — так тихо, чтобы услышала только она, сказал он.
Ей пришлось отпустить его. Братья по оружию заметили её слёзы и поспешили прикрыть командира от недостойных глаз. Эмоции у клингонов приветствовались, но такие как они сами — громкие, открытые, яростные и наполненные посланием всему миру. Те проявления чувств, которые требовали тишины, они видели сакральными и открытыми только для достойных. Так у них повелось, когда Ада встала во главе оперативного звена. Торек тоже был непривычно тихим. Не в пример потерям на Андромеде, он переживал боль расставания беззвучно.