– Нет, Дэн, если бы. Рвать и метать все, что мне нужно было бы в этой ситуации, чтобы сохранить рассудок, но я…
– Что? – деловито осведомился Дэн. – Потекла?
Какое мерзкое, недостойное венского бала, определение, но Женя прекрасно понимала, это состояние, которое по-другому и охарактеризовать было трудно.
– Дэн, его губы, его руки, его голос, его глаза, он весь. Господи, знал бы ты, сколько разных способов сдерживаться я узнала за этот день.
– М-да, – произнес Дэн, соскакивая с края стола и занимая свое излюбленное место на диване. – Понимаю. Ну в смысле понимаю, что для тебя это по принципу: «Висит груша, нельзя скушать». Может быть, в этом все дело?
– Что ты хочешь сказать?
– Любишь ты, Дженни, все запретное и недоступное. Может быть тебе с ним того… и проблема решиться сама собой. Вам ведь еще работать вместе.
– Что «того», Дэн? Ты в своем уме? У меня было уже с ним это «того». У меня этого «того» столько раз было, что на эротический многотомник хватит. Свидетельство этого «того» у меня по квартире расхаживает и мечтает стать фотомоделью. Сколько мне еще раз нужно «того», чтобы исцелиться?
– Ну, как вариант, можешь найти себе «Сашезаменитель».
– Дэн, в последнее время твои советы один хлеще другого. Где я тебе сейчас найду мужика? У нас и так в компании завал, эти слияние и ребрендинг.
– До чего же вы бабы всё любите усложнять. Как говориться, дурное дело не хитрое, было бы желание. Вам же любовь подавай на века. А я тебе говорю просто про секс для здоровья (Женя скривилась). Ой, что ты строишься из себя невинность, Дженни? Со мной, по крайней мере, этот номер не пройдет. Зная твои подвиги в прошлом. Вы посмотрите на нее мать… Ма-а-ать, а все туда же. Святая невинность.
***
Пока грелся чайник, в кухню вползла сонная Лиза и, буркнув маме с бабушкой «доброе утро», села за стол в ожидании дежурных бутербродов. Надежда Александровна суетясь, готовила завтрак. Женя собрала бумаги и отнесла их в спальню. Приняла душ, сделала макияж. Надела джинсы и водолазку, ожидалась поездка в клинику, поэтому и наряд мог быть проще.
– И кто придумал уроки в субботу? – проворчала, как маленький медвежонок, дочь, когда Женя вернулась.
Женя с содроганием ожидала тот период, когда Лиза начнет интересоваться мальчиками, скажет первое «мам, ты меня не понимаешь», сострижет свои длинные косы и прокраситься с синий цвет. Но пока все шло гладко, возможно дело было в Лесе, которая хоть и была, в понимании Лизы, типичным ботаником (а это не круто), при этом служила для нее достойными примером. По крайней мере, пока Лиза прислушивалась к Лесиным рекомендациям и мечтала быть, как кузина. Женя даже немного завидовала их отношениям, ведь у них с Машей были только сплошные ревность и споры.
– Солнышко мое, так всего два урока, – заботливо отвечала ей Надежда Александровна, поглаживая по голове. – В наше время был полный учебный день.
– А нам повезло попасть еще в тот период, когда сомневались вводить, не вводить, вводить, не вводить, мы пару лет походили, потом перестали, потом еще походили, – улыбаясь, воскликнула Леся.
Сегодня вопреки своему обыденному состоянию она напротив, была бодра, свежа и уже готова к получению знаний и разбиванию мужских сердец.
Конечно, после истории с Денисом, Женя ничего о личной жизни племянницы не знала, но надеялась, что папиков или женатиков в списке ее побед нет и не будет. В конце концов, девчонке уже двадцать лет. За плечами остался нелегкий разговор о контрацепции, когда Леся, смущаясь и краснея, сказала тете, что в курсе важности противозачаточных, так что Женя вздохнула с облегчением. В остальном Леся не доставляла много хлопот, училась, подрабатывала администратором в фотостудии, пару раз в месяц оставалась ночевать у подружек, порой могла зайти в пиццерию или бар. Училась хорошо, да и в жизни девочки была цель. Чего много лет назад не хватило Жене, может быть и она глупостей бы не натворила, и сейчас ей не пришлось бы все время сдерживать себя в присутствии Саши.
– Я поем в универе, – сообщила Леся, схватив йогурт из холодильника. – У нас сегодня обычная пара, но если я поднапрягусь, то могу получить автомат.
Поцеловав на прощание бабушку, и взъерошив волосы хмурой кузине, она вышла.
– Если бы уроков было как всегда, я бы так не расстраивалась, – обреченно произнесла Лиза. – А так и жизни нет, и толку мало.
Говорила она это остатку своего бутерброда, после чего закинула его в рот и принялась старательно жевать. Женя с Надеждой Александровной, переглянувшись, заулыбались.