– Заметила. Он по лестнице стал спускаться, а я сразу к окну. Мои окна во двор выходят. Смотрю, он в машину садится.
– Вы запомнили, какая была машина?
– Конечно, заметила. Чёрная.
***
В полуподвальном помещении дачи Кузнецова, а теперь Клавдии Шпиц было сыро и холодно. В углу на старом диване лежала мёртвая девушка.
– Алексей Иванович, – обратилась к криминалисту Марта, – может это не наша девочка? Все жертвы умирали после того, как их привозили в Питер.
– Может и не ваша, Марточка, но ты не учла холод. У девочки явное переохлаждение и в купе с истощением и обезвоживанием, мы имеем то, что нашли. Ты видишь вокруг наличие продуктов? Даже посуды никакой не имеется. Что же это за изверги такие?
– Алексей Иванович, смотрите, что я нашёл, – обратился к криминалисту его помощник, когда после осмотра труп переложили на носилки, – волосы под матрасом и явно не этой жертвы.
– Блондинкой была вторая жертва, которую у здешнего магазина нашли.
Марта набрала номер телефона Коршунова.
Александр Григорьевич, завтра с утра привезите к моргу мать Ольги Потаповой, только осторожно. Судя по фото мёртвой девушки, это всё-таки её дочь.
Переговорив с Коршуновым, Марта зашла в местный магазинчик.
Она заметила удивлённый взгляд женщины лет тридцати, тридцати пяти.
– Я уже всё рассказывала вашим товарищам, – раздражённо ответила она Марте на вопрос, не видела ли она, как мёртвая девушка оказалась у магазина.
– Скажите, вы ничего подозрительного не замечали на территории дачи Кузнецова?
– Да это дача и не его вовсе. Её отстроил первый муж Даши. Они тогда приезжали на каждые выходные, такая пара хорошая была. Но, как умер Дашин муж, где она этого прощелыгу нашла?
– Вспомните, с Кузнецовым кто-то приезжал? Может мужчина или женщина?
– Дашина сестра, после её смерти приезжала пару раз. Так она, к нашему главе поселковому ходила. Какие-то бумажки ей нужны были. Вот если только. Это было летом, давно.
– А точнее?
– Я вам скажу точно, когда, потому, что я у кумы на дне рождения была. Возвращаюсь я от неё, уже темно было. Смотрю, машина к Дашиному дому подъехала. Из машины вышел сам. Думаю, надо же за рулём, трезвый никак?
– Кто сам?
– Кузнецов Костя, ворота открыть ему мужик из машины вышел. Мужик походка у него странная. Вроде как хромает. Я пока шла, они ворота закрыли, а калитка осталась открытой. Я не подсматривала, мимо прохожу, смотрю, а этот мужик бабу пьянющую из машины вытащил, а она что-то лепечет ему, а язык у неё еле поворачивается. Мы тоже с кумой выпили и повод имелся, но чтобы до такой степени…
– Возможно, он показался вам, на кого-то похож? – Марта заметила, как продавщица замялась, – Лида, нам любая мелочь может помочь. Что вы заметили?
– Да, не хочу зря на человека наговаривать, но мне показалось, что это Вадим был.
– Вадим Жуков? И хромой? А потом вы их видели?
– Нет, не видела. Да я, честно и не наблюдала. Но, если бы кто приезжал, тут сразу всё и всем известно. Но Вадим, когда приезжает, рёв его машины сразу слышен, да ещё музыку свою, как врубит, пока в гараж заедет, всех разбудит.
– Всегда с громкой музыкой подъезжал, а в этот раз тихо? И в чужие ворота? И машина не его?
– Да, наверное, всё же не он. Но похож. Точно.
Оставив Ивана с помощником криминалиста на месте, Марта с Татьяной выехали в Санкт-Петербург.
***
Коршунов, по просьбе Марты сам поехал в Колпино, чтобы привезти мать найденной девушки для опознания. Они ещё не приехали в морг, когда Марту у трупа встретил громадный и громогласный патологоанатом Жихарь.
– Марта, я в курсе. Мне звонил Мезенцев. Но ты же понимаешь, что пока я могу тебе дать только первичную информацию.
– Виктор Иванович, нам просто надо срочно опознать труп и навскидку узнать было насилие?
– Это, пожалуйста. Что сказать? Отсутствие насилия, определяет, что здесь что-то большее, чем интимное. А остальное, всё то же. Истощение, обезвоживание, переохлаждение. Но твоя девочка не успела умереть от этого.
– Как это, может это не мой труп?
–Твой, твой труп, Марточка. Просто у девочки было слабое сердце. Врождённый порок, но хотя и оперированный, сильнейший стресс и сердечко не выдержало. Но думаю, что эта девочка твоя, так, что работай дальше.
– Знать бы ещё, что это определяет.
Вскоре подъехал Коршунов. Под руки он вёл еле передвигающую ноги женщину с мертвецки серым лицом.
– Ну, как же так? Как же теперь мне жить? – тихо повторяла она, постоянно вытирая слёзы.
Жихарь налил успокоительных капель в мензурку и приготовил салфетку с нашатырём. После того, как женщина, обливаясь, видно из-за спазм горла, выпила лекарство, и её подвели к трупу дочери, глянув на неё, она упала в обморок.