Увидев Мячикова, комдив и военком были крайне удивлены.
– Вы откуда? – спросил Лизюков.
– Оттуда. Разрешите доложить? – Мячиков показал рукой за реку, в центр города.
– А где Новиков?
– Остался там. Он тяжело ранен.
– Немедленно в танк и спасайте Новикова! – крикнул Лизюков. – Иначе!.
Танк сорвался с места, проскочил через мост и, не сбавляя хода, понесся по главной улице в гору, мимо ворот прядильно-ткацкой фабрики, мимо горсовета, к тому месту, где остался Новиков.
Вражеские пули ударяли о броню и отскакивали, словно брошенная щедрой рукой горсть гороха. «Тридцатьчетверка» дважды проскочила по улице вперед и назад и возвратилась к мосту ни с чем. На том месте, где оставался Новиков, его не было.
Через час, когда наступление гитлеровцев было приостановлено, Лизюков, Мешков и военный прокурор дивизии вместе с Мячиковым прибыли в штаб в Ново-Федоровку.
– Теперь рассказывайте все по порядку! – приказал комдив.
И Мячиков рассказал.
Когда, отпустив машину, командир, комиссар и адъютант пошли к фабрике, усилившаяся автоматная стрельба их встревожила.
– Что бы это могло быть? – спросил комиссар, посматривая на командира.
Новиков недоуменно пожал плечами.
И вдруг из поперечной улицы появилась группа фашистов. Их было человек двадцать. Шли они налегке, в серо-зеленых мундирах и касках, упирая в животы приклады автоматов.
Трр-р-р!. Трр-р-р!. Трр-р-р!. – трещали короткие автоматные очереди.
Под одну из очередей первым угодил Николай Штейн.
Адъютант как бы споткнулся на бегу, взмахнул руками и камнем рухнул на тротуар. Затем приткнулся к углу дома и Новиков.
Автоматчики, выпустив вдоль улицы еще несколько очередей, перешли на другую сторону и не спеша направились вниз, к центру города.
Подбежав к командиру, Мячиков увидел его побледневшее лицо, с печальным, несколько растерянным взглядом.
– Алексей, оставь меня! – простонал Новиков. – Двоим пропадать незачем. Пробирайся скорее в штаб, организуй отпор врагу. Не отдавай фабрики.
На поперечной улице справа опять затрещали автоматы.
– Немцы! – выдохнул командир в ухо комиссару и свалился на бок…
Обернувшись, Мячиков увидел на той стороне улицы, метрах в ста от себя, вторую группу немецких автоматчиков. Их было человек пятнадцать. Фашисты громко галдели, они были пьяные.
– Уходи! – стиснув от боли зубы, сказал Новиков. Он проворно сунул за пазуху руку, извлек из нагрудного кармана гимнастерки партийный билет и орденскую книжку и протянул комиссару.
– Возьми, Алексей, сохрани. Не хочу, чтобы фашистская нечисть прикасалась к святыне грязными лапами. Уходи скорее! – повторил он. – Буду прикрывать. – В руках у него появился пистолет…
Опомнился Мячиков на северной окраине города, у кирпичного завода. Бой и вражеские автоматчики остались где-то позади…»[114]
У нас нет никакого права подвергать сомнению то, о чем поведал на страницах своей книги генерал П. Г. Кузнецов. Вместе с тем рассказ о том, что в город «ночью просочились немецкие автоматчики и сеют там панику», не выдерживает никакой критики, впрочем, как многое и другое. Не соответствует истине и рассказ о том, что военком полка Мячиков дважды проехал по улицам Наро-Фоминска на танке, пытаясь найти своего раненого командира. Нет никакого сомнения, что это не слова автора, а работа цензуры тех лет.
Не нуждается подвиг нашего народа, совершенный им в годы Великой Отечественной войны, в подобных сказках, не нуждается! Как говорится в одной русской пословице: «Лучше горькая правда, чем красивая ложь!» К сожалению, идеологи советских времен почему-то не понимали этого.
Фамилия подполковника П. В. Новикова выбита на братской могиле, находящейся около здания администрации Наро-Фоминского района, но у автора этих строк нет уверенности в том, что он похоронен именно здесь. Кстати, фамилии Н. Штейна на мемориальных плитах этой братской могиле нет, а ведь они погибли в одном месте.
После войны постановлением администрации города Наро-Фоминска одна из улиц города была названа именем Новикова.
По воспоминаниям ветеранов полка, подполковник П. В. Новиков и его ординарец Н. Штейн были любимцами всей дивизии. Они были созданы для того, чтобы быть рядом друг с другом: неунывающий, энергичный Новиков и жизнерадостный, не терявшийся в любой ситуации Штейн. Их роднил даже внешний вид настоящих защитников Родины. Война только началась, а на груди у каждого из них отливалось золотом по ордену Красного Знамени, которых они оба были удостоены в первый месяц боев, когда заслужить награду было ой как сложно!
114