возвращался сном –
вот тогда
обжигаешь язык
выговариваешь
слово
11
неостановимые слёзы
произросли
проистекли
из маленьких острых букв
вонзившихся глубоко в глазницы –
с каждым всхлипом
чернильная чёрная строчка
на щеках стынет
проступает больничным штампиком на подушке
12
на руках аленькие цветочки
следы ожогов от вишнёвых приторных
сигарет:
приходят жуки-пожарники
собираются пеночки
клевать веточки
говорят –
вот сейчас затопчем пламя потушим
подуем на душу
залижем ссадины на коленках
вытащим голубые венки
что тревожат-болят
растащим по улицам-закоулкам
нового города
и тогда ничего не будет
ничего не останется
ни боли ни крови
ни обжигающего дыхания
непривычного узким ладоням
13
маленькие неважные обстоятельства
несутся по набережной не задевая
чуть притормаживая на переходах
сливаясь в единое разноцветное
когда к вечеру сохнут глаза
и уже не различаешь всполохи фар –
течёт огненная река
чайки перебивают друг друга
не остывает закат
золотой песок розоватая взвесь
я всё ещё здесь
недвижимая
ожидающая
когда среди всех существ выбирают павших
когда кольца город сжимают
когда тревога виски сжимает –
и я исступлённо-живая
и так страшно
страшно
14
начинается так:
вспыхивает на кончике указательного
пальца левой руки
потом продолжается
доходит до сердца
там промельк отсвет свист
листик серебристого тополя
найдёшь в оборках
выходного платья
и сразу видишь –
и летний дождь
и церковь на новом арбате
проведи ладонью по белой стене
потом прижми к лицу оставив живые
блики на ресницах и под глазами
выходи на божий свет
любовь славить
величальные петь
говорить маленькими словами
15
на ладонях проступают ответы
на незаданные вопросы:
святые переводчики
высматривают в чужом алфавите
знакомые очертания:
птицы парящей во влажном воздухе
города глядящего в отверстый колодец неба
девушки несущей кружево незабудок
далёкому возлюбленному
и когда
они перетолкуют
мои жалкие невнимательные слова
на языки деревьев и трав
я онемею
сотру в кровь ладони нежной корой платанов
16
переходя людную площадь
услышать проще
эхо сердца
сжатого рёбрами
стиснутого
кровоточащей
совестью
горькой виной
– так ничья собака
почувствовав
тепло ладоней на холке
бежит следом
не отстаёт долго
в надежде
что ласка повторится
когда-нибудь
не сейчас
может быть за углом этого дома
в конце бульвара
на пешеходном переходе
а она лохматая такая
большая
ну что ей сказать такого
чтобы разуверилась и отстала
17
трёхпалая воробьиная лапка
неощутимо касается
а хочется
чтобы сильно
чтобы набухли бороздки кровавые
– зарубки памяти
неслучившиеся слова
ремешок часов
что не носила
без того наблюдая
горькое время
две канцелярские кнопки
держащие напротив сердца единственную
общую фотографию
18
Москва из пипетки
капает слёзы в глаза
просит запрокинуть голову
ни в коем случае не опускать
иначе горячее раскалённое
упадёт на асфальт
прорастёт ясенем
обернётся садом
этот город не наш с тобой александра
александра
до сих пор не выучила улиц и переулков
но он заглядывает в окна утром
не свою ли песню я в нём найду?..
19
гладкие камешки во рту
ялюблютебяялюблютебяялюблю
перекатываются
тренируя речевой аппарат
оттачивая политическое красноречие
когда белый вечер
наступает на город
путая ветви
проводов трамваев
омывая мертвенным светом
лица идущих с завода без сил –
только и думаешь
как будешь отчётливо произносить
20
приносишь кому-то сердце
в окровавленных ладошках
говоришь вот не знаю что делать
бьётся никак не может устать
заводной игрушкой ходит по комнате
и хоть бы утихомирилось
хоть бы умерло
так ведь нет
сколько мне
ещё терпеть
его нелепые судороги всхлипы стоны
трепетание крыльев нездешней птицы