— А что вы лично, живя в своей Москве, считаете разумным? — взвизгнула было Жукова, однако тут же смогла взять себя в руки и уже на совершенно иной ноте едва слышно произнесла: — Простите… простите меня.
— Бывает, — вздохнул Яровой, поднимаясь с кресла. — Жалко, конечно, что разговора не получилось, хотя я очень на него надеялся.
— А зачем это вам?
— Чтобы дойти до истины.
— Истина в том, что Гены больше нет. Нет! А у меня на руках двое детей, которых еще растить надо.
— Возможно, вы и правы, и все же… Последний вопрос, и я ухожу. Кто-нибудь предупреждал вас, чтобы вы не поднимали шум вокруг смерти вашего мужа? Или кто-то угрожал… А может, обеспеченную жизнь посулил, если будете держать язык за зубами.
— Вы это о чем? — неожиданно сухим, спокойным голосом произнесла хозяйка дома и невольно оглянулась на дверь, словно испугалась, что сказанное столичным следователем может услышать кто-то посторонний.
И Яровой не мог не обратить на это внимания.
— Да все о том же, Лариса Васильевна. Не секрет, что именно Геннадий Михайлович более всех боролся на заводе с золотоношами, и эта его смерть, причем довольно странная смерть, не могла не вызвать целого ряда вопросов. Кстати, он болел чем-нибудь перед смертью?
Жукова молча кивнула головой.
— Но на сердце не жаловался.
— Не жаловался, просто простудился сильно, а потом… потом это страшное осложнение.
— И что, он лежал в больнице?
— Зачем же в больнице? Гена дома предпочитал болеть. А те уколы, что врач прописал, ему медсестра делала.
— А ему во время болезни с сердцем плохо стало или все-таки на излете?
— Пожалуй, уже к концу болезни. Гена думал, что еще день-два отлежится, и он на работу сможет выйти, а оно… оно вон как обернулось.
Еще в тот момент, когда Яровой звонил жене Жукова, чтобы договориться о времени встречи, он догадывался, что ему не очень-то обрадуются в этом доме, однако никак не ожидал увидеть со стороны вдовы столь откровенную неприязнь. И теперь, забравшись на водительское место старенького «Опеля», который ему презентовали на время командировки в областном УВД, он размышлял об истинных мотивах этой неприязни.
Судя по всему, Жукова знала о смерти мужа нечто такое, чего не знали другие, или просто догадывалась о том, что ему помогли уйти на тот свет, но при всем при этом даже в мыслях не могла допустить, чтобы поделиться своими сомнениями с кем-то из близких ей людей, не говоря уж о въедливом московском следователе, который своим копанием в смерти мужа грозил навести на ее гнездо непоправимую беду, и одно это давало основание предполагать…
Предположений было более чем предостаточно, только их к делу не подошьешь.
Яровой посмотрел на часы — начало шестого. Значит, Марченко, который с высоты своего прокурорского кресла воспринимал рабочее время как нечто отпущенное небом, все еще коптил потолок в своем кабинете.
— Тимофей Петрович? Яровой беспокоит, рад, что вы на месте. Хотел бы подъехать к вам.
— Что-нибудь срочное? — мгновенно насторожился Марченко.
— Пожалуй. Надо будет подготовить постановление на эксгумацию трупа и зарядить на это криминалистов.
Долгое молчание и наконец:
— А кого, простите, эксгумировать?
— Жукова, бывшего начальника аффинажного цеха завода цветных металлов.
— Я… я не понимаю.
— Вскрылись кое-какие обстоятельства его смерти, надо их прояснить.
— Какие на хрен обстоятельства! — почти истеричным криком взорвался мобильник: — Зачем? Он же своей смертью умер, инфаркт, а вы «вскрытие». — И уже чуть спокойнее: — Да и зачем нам с вами народ полошить?
«Народ полошить», — усмехнулся Яровой и уже не смог удержаться, чтобы не съязвить:
— Да нам ли с вами молвы людской бояться, Тимофей Петрович?
Отключив мобильник, он откинулся на продавленную спинку водительского кресла, пытаясь свести воедино столь непонятную реакцию вдовы Жукова на его появление в ее доме и столь же странную реакцию прокурора, когда он едва заикнулся о проведении эксгумации покойника. В голове роились обрывки самых различных версий, и он вытащил из памяти номер телефона начальника Воронцовского ОВД.
— Вячеслав Евгеньевич, Яровой беспокоит. Сегодня мне доложили, будто в городе уже поползли слухи о том, что нагрянувший из Москвы важняк пустился в полный беспредел, хватая кого ни попадя по кафе и ресторанам, и тем самым пытается выбить из задержанных нужную ему информацию о заводских золотоношах. Как вы сами догадываетесь, мне такая реклама ни к чему, и я просил бы вас как можно быстрее разобраться с тем человеком, которого ваши люди задержали в «Ласточке». Кстати, он уже дал показания?