Джеймс: Хорошо, малышка. Хочешь, чтобы я пришел?
Вот дерьмо. Придется еще соврать. Ну, а что поделать?
Майя: Не сегодня, дорогой, у нас женский разговор.
Джеймс: Хорошо, красотка. Увидимся позже.
Я вздыхаю с облегчением и выхожу из своего кабинета, как только стрелки часов показывают пять тридцать. Движение на дорогах ужасное, но я приезжаю как раз вовремя.
— Привет, — Лукас улыбается, он нервничает. — Спасибо, что пришла.
— Не за что, — улыбаюсь я, пока он пристегивает Амелию ремнем безопасности на заднем сидении. Она болтает что-то про своих друзей из класса. Я не особо вслушиваюсь. — Так, как вы?
— Хорошо, — отвечает он. — А ты?
Я киваю.
— Хорошо. Новое жилье — просто замечательное. В столовой есть стеклянная стена с водой. Это так тихо и красиво. Вода стекает по стене и подсвечивается.
— Вау, — Амелия ахает. — Могу я увидеть стену с водой?
— Амелия, — строго говорит Лукас.
Я улыбаюсь ей в зеркало заднего вида.
— Я обещаю, что однажды, через несколько недель, я покажу тебе ее.
— А что, если тест ДНК окажется отрицательным?
Я пялюсь на Лукаса.
— Я не обману ее, не волнуйся.
Он с улыбкой смотрит на меня, будто я самая удивительная женщина в мире. Это трогательно. Я надеюсь, что он никогда не узнает, какая ненормальная я на самом деле.
Мы едем в «Плейхауз», в котором находится ресторан с огромной детской игровой площадкой. Я паркуюсь, и мы выходим из машины. Я не знаю, что делать, поэтому пихаю кипу купюр в руку Лукаса и, съеживаясь, обхожу кричащих детей, чтобы найти стол. Единственный свободный столик у окна, а я как раз таки и предпочитаю места возле окон, даже если они выходят на парковку.
— Ты дала мне триста долларов. Игра на той площадке стоит где-то пять долларов, и ужин долларов тридцать, — хмуро говорит он и держит деньги, садясь напротив.
Я беру меню и подмигиваю ему.
— Извини. Виновата. Оставь в качестве чаевых или положи себе в карман, ко мне они не вернутся.
— Мы не принимаем милостыню.
Я замечаю, что он сжал руку в кулак на столе.
Я зеваю и притворно потягиваюсь, будто не замечаю, что он сказал, и гениальная идея появляется в моей голове.
— Ну, хорошо, давай поборемся на руках, затем ты выиграешь, и получится, честно заработаешь.
Он закатывает глаза, прекрасно, еще один из клуба любителей закатывать глаза.
— Спасибо.
— За что? — спрашиваю я и открываю меню. — Хм, что порекомендуешь?
— Я просто хочу бургер. Амелия всегда ест рыбные палочки и чипсы, это ее любимое блюдо.
Подходит официант, и мы делаем заказ.
Амелия каждые три секунды кричит, чтобы папа посмотрел на нее, а я практически впадаю в истерику.
— Итак, расскажи мне о себе, Майя, — говорит он и делает глоток колы.
Я откашливаюсь:
— Ну, меня зовут Майя Джонсон. Теперь — Майя Фриман. Джеймса усыновили, когда ему было одиннадцать, думаю. Я узнала об этом пару месяцев назад, поэтому многого не знаю.
— Вау, найти меня было действительно очень сложно?
Я отрицательно качаю головой, и объясняю:
— Я нашла тебя больше месяца назад, но во время благотворительного обеда взорвался мой аппендикс.
— Ой, что случилось?
Я всегда прихожу в восторг при этом рассказе.
— Они отвезли меня прямо в хирургическое отделение. У меня лопнул аппендицит, и инфекция попала на все мои внутренние органы. Они думали, что все убрали, но оказалось — нет. Я проснулась на минуту, а потом умерла на целых две. Прямо на глазах Джеймса и его мамы.
Он вздрагивает, и его зеленые глаза становятся грустными. Он вытягивает руку и сжимает мою.
— Мне так жаль, что это случилось с тобой. Надеюсь, сейчас ты в порядке?
Я сжимаю его руку и киваю.
— Честно говоря, я в полном порядке. Меня так просто не возьмешь. Иногда побаливает живот, я не могу бегать и нельзя какое-то время заниматься сексом, но я в порядке.
— Как ты можешь думать о сексе, когда ты в таком состоянии? — смеется он и в этот момент приносят нашу еду. Он зовет Амелию. Она приходит, садится и начинает, как безумная, поглощать еду.
— Это было, по-видимому, первым, о чем я спросила врача. Джеймс говорит, что я хуже, чем восемнадцатилетний парень, и что я лишу его достоинства, — хихикаю я, а он смеется еще сильнее. — Ты знаешь, он отличный парень. Слишком хорош для меня. Он хочет, чтобы мы уже сейчас завели ребенка.
— А ты не хочешь?