Осе огладила оба лубка и снова укрыла мальчика одеялом. Она заметила, что он с любопытством уставился на вещицы, привешенные к ее поясу, он даже приподнялся, чтоб рассмотреть получше. Осе отстегнула пояс и вручила ему:
— Подержи чуток!
— Подержать?
— Да, погляди на него.
Мальчика не надо было долго уговаривать. Диковинные штуковины: железная трубочка с железной крышкой, а в крышке аккуратно проделана дырочка, а сама трубка крошечная и до того хорошенькая. Два кожаных мешочка, в одном табак, в другом трут, а еще огниво и кремень, висюльки из кости и серебра, иностранная монета с ушком, ножик в ножнах, рукоятка инкрустирована, а на ножнах — руны и какие-то знаки. Наконец, медальон сердечком.
— Открой! — велела Осе.
Внутри оказался сушеный грибок. И только-то!
— Нюхни! — велела Осе.
Мальчик послушался.
— Фу, как воняет! Мама, понюхай!
Они нюхнули вдвоем, после чего Осе сказала ему:
— Еще раз!
Глаза у мальчика разбегались, никогда еще он не видел зараз столько редкостей, только он уже устал держать пояс и хотел отдать его назад.
— Обожди чуток! — сказала Осе.
— Ну вот еще! — заныл он, однако же подчинился и снова принялся разглядывать побрякушки. Его стало смаривать, он начал похныкивать, глаза его превратились в щелочки, которые то и дело сами собой закрывались, но вот он встрепенулся, открыл их в последний раз — и крепко сомкнул.
Фру Лунд в неописуемом восторге.
— Он спит! — шепчет она. — Подумать только, спит!
Осе направилась к двери и поманила ее за собой. В коридоре Осе обратилась к милой фру Эстер и замогильным голосом принялась бормотать таинственные слова, и бог знает что из себя корчить, и вытворять, и ломать комедию, она дошла даже до того, что ухватила себя за язык и стала вертеть им из стороны в сторону. Милой фру Эстер сделалось жутковато, вместе с тем ей казалось, что Осе великолепна: распущенные по плечам черные волосы, большие лошадиные зубы, из-под шапки смотрит холодное гордое лицо, длинные грязные пальцы унизаны крупными кольцами.
— Не знаю, как тебя и благодарить, — произносит фру Лунд.
Осе:
— Когда он проснется, снимите с него рубашку, выверните наизнанку и снова наденьте.
— Хорошо.
— И пусть он в этой рубашке лежит еще сутки.
Фру Лунд кивает.
— Пускай тогда доктор везет его в Будё! Ничего ему не сделается. Я выправила его целиком.
— А он не охромеет?
— Нет.
— А нога будет сгибаться?
— Будет.
— О, он не охромеет и нога у него будет сгибаться! — восклицает фру Лунд вне себя от радости. — Осе, вот возьми, это всего-навсего жалкая бумажка, ничтожная плата за такое великое счастье, не погнушайся!
Но Осе опять начинает ломать комедию и отказывается от денег:
— Уберите с моих глаз, не нужны они мне! Деньги… что это вы надумали…
В этот миг внизу отворилась входная дверь. Слышно, как входит доктор, прикрывает ее за собой, идет из комнаты в комнату и громко зовет: «Эстер!»
— Да! — слабо отзывается фру Лунд. Она дрожит, ей хочется увести Осе, увести на чердак, но Осе и не думает уходить. Нет, Осе не пристало прятаться.
Доктор поднимается наверх. Фру Лунд просит его не шуметь:
— Он уснул! А все благодаря Осе!
— При чем тут Осе? — спрашивает доктор.
— При том. Она пришла и сделала так, чтобы он уснул.
Доктор зло смеется, ощерив зубы:
— Дамы изволят шутить!
Фру Лунд:
— Вспомни, что он не спал полтора суток…
Доктор указывает Осе на лестницу:
— Уходи!
— У него мой пояс…
— Да, он уснул, не выпуская его из рук, — объясняет фру Лунд. — Давай я…
Доктор уже на пороге комнаты, фру Лунд шепчет ему вслед:
— Не буди его! Ох, да не буди же его!
— Забирай! — говорит доктор, протягивая Осе ее пояс с висюльками. — И уходи, кому было сказано!
Осе начинает подпоясываться. Но терпение у доктора, видимо, истощилось, он берет и подталкивает ее по направлению к лестнице. Осе это не по нутру, она резко оборачивается и выбрасывает вперед обе руки, растопырив пальцы.
Получив тычок в лицо, доктор подпрыгивает с хриплым воплем и хватается за глаза. Осе спускается вниз.
А доктор так и стоит, согнувшись, словно не может прийти в себя.
— Что с тобой? — спрашивает фру Лунд, задрожав как лист. — Она тебе что-нибудь сделала?
— Сделала? — Он выпрямляется и отнимает от лица руки. — Погляди сама!
Лицо его в крови, выцарапанный глаз свис на щеку.