– Всё гораздо сложнее. Сухие строки безжизненных энциклопедий далеки от настоящей жизни. Я выбрал Виану, потому что её способности впечатлили меня на испытании.
– Чудесно, – буркнула под нос Лисса, выскакивая на свет главной тропинки оранжереи. – Только мне это больше не интересно. Зря только время потратила.
– Да выслушай же меня хоть одну минуту спокойно, урф! – судя по звукам, принц обо что–то запнулся. – Слухи были правдивы!
Образ Вианы вновь возник в голове Лиссы.
Её обидные слова и якобы понимающий взгляд.
Аэронавтка развернулась. Волосы волной рассыпались по плечам. Внутри всё звенело от натянутых эмоций, грозя вот–вот разразиться грозой.
– О том, что я использую всех вокруг себя? – Выкрикнула она в лицо раскрасневшемуся Гаэлю, остановившемуся в шаге от тропы. – Да хоть бы и так!
– Слухи обо мне. – Спокойно ответил тот, вновь стиснув кулаки. – Рождённый в любви, да не обретёт крыльев. Так звучит проклятие моего рода. Мама озвучила его на нашей встрече.
- 100 -
Они долго молчали.
Лисса переваривала ту ужасную истину, которую Гаэль хранил с момента единственного разрешённого визита с матерью. Гнал от себя прочь. Скрывал. И при этом продолжал считать, что проблема с неоткрытыми дверьми связана именно с Лиссой! Даже провёл через очередное жуткое испытание! Будто других проблем было мало.
Аэронавтка продолжалась злиться, обуреваемая противоречивыми эмоциями, но, когда Гаэль направился к выходу, последовала за ним. Молчаливой тенью миновала коридор и, только поднявшись на верхний этаж крыла, переборола обиду и произнесла:
– Могло быть так, что ты неправильно её понял?
– Можно понять такое признание как–то иначе? – С отрешённой язвительностью молвил принц, остановившийся рядом с бойницей, служившей в башне окном. – Я единственный принц, который не имеет крыльев. А нас всего семь. Слухи о моём рождении далеко не слухи. – Он потёр глаза ладонью. – И отец получается всё знал. Урф. Хотя, какой он мне теперь отец?
Он произнёс фразу таким странным тоном, будто действительно задумался об этом впервые. Впрочем, это могло быть правдой. С Гаэля сталось бы игнорировать всё ему неприятное. Такие уж они – аэронавты.
Лисса прекрасно помнила, как рыжий принц вылетел из кабинета ректора в день связи с родителями по сколу, бросив девушке что–то невнятное про семью. Но она тогда была слишком взволнована предстоящей встречей с Амалией, чтобы задуматься о чём–то кроме.
– Вовсе нет. Ты мог неправильно всё понять. Это же династический брак, – произнесла Лисса, ища в выводах адепта подвох, что исправил бы ситуацию. Не столько, чтобы утешить принца, сколько ради того, чтобы вернуться к своей справедливой обиде на него. – Первые годы твои родители могли не любить друг друга. Поэтому у твоих братьев есть крылья. – Она проглотила комок сожаления. Скорее всего, её союз с Эндежелиасом будет таким же. – Брак, построенный на доверии и взаимном уважении, гораздо крепче обычного. А любовь приходит позже.
– Она сказала, – заговорил Гаэль жёстко, рубя каждое предложение, – ей было видение. Что её род слишком долго сдерживает проклятие. Если она не обзаведётся бескрылым, дар исчезнет, а род угаснет.
Они стояли на лестничном пролёте. Сквозь приоткрытые окна просачивался предрассветный туман, холодком пробираясь под одежду.
Тысяча вопросов вспыхивали в голове Лиссы и тут же затухали, огорчая своей неуместностью. То же смятение и неопределенность, что повергали аэронавтку в отчаяние, когда речь заходила о её собственных родителях, теперь обрушились на Гаэля. Точнее, он уже несколько месяцев жил с этим. Возможно, не проклятие и одиночество, а ощущение родства побудило его искать компанию Лиссы.
– Мне раньше стоило догадаться. – Тихо продолжил принц. – Знала бы ты только, как фантом насмехался надо мной. Этот… Маркиз. Как думаешь, он действительно дворянских кровей?
Лисса проигнорировала вопрос.
– Королева сказала, кем является…
– Нет. Неважно. Мне всё равно.
Кто–то из приближённых. Кто–то из тех, кого принц видел каждый день. Возможно, доверял. Возможно – ненавидел.
Лисса опустила взгляд.