В своё время она не сразу осознала и смирилась с тем, что собственные родители не состояли в брачном союзе, благословлённым Небесной Владычицей и Её братьями –Ветрами. Почему–то эта очевидная истина, до которой аэронавтка могла добраться сама, ранила сильнее всего. Настолько, что хотелось требовать от Амалии извинений.
– Наверняка, выбор был для неё тяжел. – Лисса припомнила светлый лик королевы. – Она хотела сохранить дар Провидицы.
– И проклятие Огнегривого, – фыркнул принц. Или теперь уже принц–бастард? – Ты слышала, что я сказал? Рождённый в любви. Да, – в голосе вновь прорезалась язвительность, – наверняка королеве тяжело далось решение впустить в свою постель настоящего возлюбленного. – Кажется, Гаэль не понимал, на кого и за что должен злиться. – Каково это – состоять в союзе, когда твоё сердце отдано другому? Ты должна знать ответ, Серокрылая. Это же твоя судьба.
– Мы с Энджелиасом друзья. – Отрезала девушка. – Через несколько лет он станет настоящим сыном зимы и… – Она запнулась. О некоторых аспектах женских обязательств в браке ей доводилось слышать только в пол–уха. Мама обещала поговорить с ней обо всём в ночь перед свадьбой. – Мы поженимся и у нас будут дети.
Амалия полностью избегала в воспитании вопросов, связанных с продолжением рода и личной жизнью супругов. Она много расписывала, как Лисса должна одеваться, вести себя, привлекать внимание и кому нравиться, но дальше не заходила. Будто полагала, что всё остальное само собой разумеющаяся ерунда.
– Со временем Энджелиас полюбит меня. А я как раз не должна. Так всем будет лучше. – Сохраняя спокойствие продолжила девушка. – Иначе моё проклятие его убьёт.
Младший сын неба смотрел на Лиссу так, будто видел впервые. Аэронавтка же, произнеся чужие доводы вслух собственными губами, ощутила что–то неправильное. Чего–то не хватало в построенной логической цепочке.
– Большая часть династических браков скроена из долга, уважения и некоторых симпатий. – Хмыкнул принц, пока туман обволакивал его фигуру. – Таков наш удел. Но разве твоя семья нуждается в наследниках рода, деньгах, титуле, высшем свете или в необходимости получить защиту от недоброжелателей в Белых пределах?
Ничего из перечисленного. Разве что амбиции матери, которые реализовывались очень странным образом. Амалия могла добиться всего сама. Без втягивания ущербного ребёнка в неравную борьбу. Но она почему–то предпочитала глушь и тишину.
– Бескрылым приходится нелегко. – Лисса начала зябнуть. Гнев оставил её, забрав вместе с собой всё тепло.
Гаэль откинулся назад, упираясь спиной в стену.
– Из академии ты вернёшься без проклятия и без обязательства выполнять предыдущие долги. У тебя будут крылья. Получить те, что способны вынести стужу – редкость. Думаешь, твои справятся с сердцем вечного льда? Или ты готова отказаться от полётов ради брака, который никому из вас ничего не принесет, кроме разочарования?
Конечно же она собиралась разорвать помолвку в случае победы. Мама такому решению не обрадуется, так что убежища от недоброжелателей всё же придётся просить в Белых пределах.
– Зачем ты мне всё это говоришь, Гаэль? Какое тебе до меня дело? Очередная проверка?
– Предостережение от аэронавта аэронавту. Род Провидицы пострадал от нескольких серьёзных проклятий. Настолько серьёзных, что мы поколениями не можем его искупить. Я думаю, что ставя себе те же цели, с которыми мы пришли, мы закончим тем, что навлечём на себя куда большее и серьёзное проклятие, чем то, что сейчас имеется. Ты к этому готова?
В сумраке тускло освещённой башни лицо принца было едва различимо.
Чувствуя, как конечности деревенеют и подкрадывается сонливость, Лисса произнесла:
– Что бы в твоей голове сейчас не происходило, ты должен помнить, что мы находимся под влиянием дверей, силу которых до конца не осознаём.
– Серокрылая, – отзеркалил принц тон девушки. Он оттолкнулся от стены, оказавшись чересчур близко. Гораздо ближе, чем ему стоило быть, учитывая ночное событие. – Каждый день во мне будто что–то умирает, – продолжил он тихим холодным голосом, так не похожим на него. – Моё прошлое рушится. Я едва успеваю возводить новый фундамент на его останках. Но моя цель остаётся неизменной. Я получу то, что мне полагается. – Он наклонился. – Ты чувствуешь это?