В сентябре 1836 года в Кленовской волости Красноуфимского уезда стараниями местного кузнеца был задержан человек, проезжавший на обычной крестьянской телеге. На допросе в земском суде он показал, что родных не помнит, зовут его Федор Козьмин, сын Козьмин же, от роду ему 70 лет, исповедания российского, неграмотен. Как бродягу, не помнящего родства, суд приговорил Федора Кузьмича к наказанию двадцатью ударами плетьми и ссылке в Сибирь на поселение. Там, в селе Зерцалы, Федор Кузьмич прожил 11 лет, иногда уходя в енисейскую тайгу на золотые прииски.
В 1849 году он поселился близ села Краснореченского на реке Чулым. Именно с этого времени личность Федора Кузьмича стала привлекать пристальное внимание окружающих. Поначалу молва почему-то считала его ссыльным или добровольно оставившим свой пост митрополитом, хотя никаких признаков духовной особы в нем не наблюдалось. В 1858 году, уступая просьбам своего горячего поклонника купца Хромова, Федор Кузьмич переехал на его заимку, расположенную в четырех верстах от Томска, где и прожил до самой смерти. Очевидцы рисуют старца суровым, вспыльчивым, замкнутым человеком, которого окружающие уважали и побаивались. В их глазах Федор Кузьмич выглядел не просто грамотным, но и интеллигентным наставником. Его речи всегда отличались краткостью, серьезностью, но вряд ли были до конца понятными тем, к кому были обращены. Он любил потолковать на религиозные темы, рассказать о замечательных событиях российской истории, а вспоминая об Отечественной войне 1812 года, вдавался в такие подробности, что восхищал и озадачивал слушателей.
Федор Кузьмич владел иностранными языками и имел важные знакомства в Петербурге. Во всяком случае, при необходимости он давал просителям, отправлявшимся в столицу, запечатанные письма, адресованные тем или иным высокопоставленным лицам. Местные власти, особенно церковные, узнав об этом, начали относиться к старцу с подчеркнутым уважением. Его скромный дом посещали томский епископ Парфений, камчатский епископ Иннокентий, иркутский епископ Афанасий, советник Томского губернского суда Л. И. Савосин и другие важные персоны. Молва о Федоре Кузьмиче особо подчеркивает то обстоятельство, что он хорошо ориентировался в жизни высшего петербургского общества и придворном закулисье конца XVIII — начала XIX века. Он не только знал всех видных государственных деятелей этого периода, но и давал им меткие характеристики.
Существует ряд рассказов о том, что несколько людей, ранее проживавших в столице, а позже попавших в Сибирь, якобы узнали в старце Александра I. Среди них называли сапожника Оленьева, некоего отставного солдата, служившего в гвардии, бывшего придворного истопника, сосланного в Томский край за какие-то провинности. Утверждали, что в часовне села Зерцалы долго хранился оставленный там старцем раскрашенный деревянный вензель, изображавший заглавную букву «А», корону и летящего голубя. Этот вензель, видимо, должен был убедить всех в высоком в прошлом положении «святого человека».
В начале января 1864 года Федор Кузьмич тяжело заболел и в том же месяце скончался, так и не раскрыв тайну своего происхождения. На могильном камне Хромов приказал выбить надпись: «Здесь погребено тело Великого Благословенного старца Федора Кузьмича, скончавшегося в Томске 20 января 1864 года» (ключевое слово в этой надписи, конечно, «Благословенный», намекавшее на почетный титул Александра I). В 1866 году Хромов написал о старце императору Александру II, но письмо осталось без ответа. Летом 1881 года неугомонный купец отправился в Петербург и встретился с обер-прокурором Святейшего синода Константином Петровичем Победоносцевым. Хромов передал ему несколько икон, оставшихся после Федора Кузьмича, и его портрет, который, как говорили, новый монарх Александр III позже держал на своем рабочем столе. Однако единственным реальным результатом посещения Хромовым столицы стало то, что все упоминания о старце в печати были запрещены, а уже изданные брошюры о нем конфискованы.
Сторонники легенды, отождествляющие Федора Кузьмича с Александром I, ссылаются прежде всего на бросающиеся в глаза странности, содержащиеся в протоколах вскрытия тела императора. В них действительно далеко не всё ясно. Скажем, там есть упоминание об изменениях головного мозга, характерных для больных сифилисом, хотя царь этим недугом никогда не страдал. Кроме того, рожистое воспаление было у Александра Павловича на левой ноге, а у умершего — на правой. Однако современная медицина говорит о том, что подобные мозговые изменения могут произойти не только от сифилиса, но и от других заболеваний. Что же касается рожистого воспаления, то известно, что в 1824 году норовистая лошадь лягнула императора в правую ногу, отчего могло начаться воспаление и на ней. Сторонники легенды упоминают и о том, что в свое время по приказу Николая I, а в 1921 году по распоряжению советского правительства гробница Александра I вскрывалась и оба раза оказывалась пустой. Куда же в таком случае делось тело того, кого якобы похоронили вместо монарха? А самое главное, разговоры о вскрытии гробницы — это опять-таки слухи, поскольку протоколы ее вскрытия и в том и в другом случае отсутствуют.