— Им здесь нужно набрать воду, — проговорил Поттер сдавленным голосом и таким печальным тоном, каким обычно извещают о смерти. Перед тем как поезд остановился, он окинул взглядом весь перрон и с радостью и удивлением обнаружил, что на нем никого нет, кроме начальника станции, который с несколько тревожным видом торопливо шел по направлению к колонкам с водой. Когда поезд остановился, проводник сошел первым и подставил небольшую убиравшуюся подножку.
— Ну, пойдем, деточка, — хрипло сказал Поттер.
Он помог ей сойти; оба засмеялись, но их смех прозвучал фальшиво. Поттер забрал у негра чемодан и попросил жену взять его под руку. Стараясь побыстрее улизнуть со станции, он тем не менее бросил виноватый взгляд в сторону колонок и заметил: в обеих вода убывала, а начальник станции, стоявший далеко впереди, возле багажного вагона, повернулся и бежал к нему, размахивая руками. Поттер засмеялся и застонал одновременно, уловив первое впечатление, которое его супружеское счастье произвело на Йеллоу-скай. Он крепко прижал руку жены, и они пустились бегом. Позади стоял проводник и глупо посмеивался.
II
Калифорнийский экспресс должен был прибыть по южной железной дороге в Йеллоу-скай через двадцать одну минуту. В салуне «Утомленный джентльмен» у стойки сидело шесть человек. Один, коммивояжер, болтал без удержу, у трех техасцев в этот момент не было настроения для разговоров, а два мексиканских пастуха молчали, в соответствии с общепринятым в салуне «Утомленный джентльмен» обычаем. Собака хозяина лежала на дощатом настиле перед дверьми. Опустив голову на лапы, она бросала полусонные взгляды то туда, то сюда, все время начеку, словно привыкла получать пинки. На песчаной улице ярко зеленели островки травы; на фоне залитого пылающим солнцем песка они имели такой изумительный вид, что вызывали сомнение в своей подлинности. Они напоминали циновки из травы, которыми пользуются на сцене для изображения лужаек. На более прохладной стороне железнодорожной станции на складном стуле сидел человек без пиджака и курил трубку. Берег Рио-Гранде со свежескошенной травой опоясывал город, за ним тянулась большая равнина с мескитовыми деревьями цвета сливы.
За исключением оживленного коммивояжера и других посетителей салуна, Йеллоу-скай был погружен в полудремотное состояние. Коммивояжер, изящно наклонясь над стойкой, рассказывал всякие истории с уверенностью барда, неожиданно встретившего новую аудиторию.
— …И в тот момент, когда, старик упал с лестницы, охватив комод руками, старуха подошла с двумя ящиками угля и, конечно…
Рассказ коммивояжера прервал молодой человек, внезапно появившийся в открытых дверях. Он выкрикнул: «Скрэтчи Уилсон пьян и разошелся вовсю!» Оба мексиканца тотчас же поставили свои стаканы и скрылись через задний выход.
Коммивояжер, пребывая в неведении и в игривом настроении, ответил:
— Ладно, старина. Предположим, он выпил. Ну и что с того? Как бы там ни было, войди и пропусти стаканчик.
Но это известие словно обухом по голове ударило каждого из присутствовавших в комнате, и коммивояжеру пришлось оценить его значительность. Все сразу почувствовали серьезность положения.
— Послушайте, — сказал он, весьма заинтересованный, — что это значит?
Трое мужчин сделали жест, обычно предваряющий пышную речь, но молодой человек, стоявший у дверей, предупредил их.
— Это значит, мой друг, — ответил он, входя в салун, — что город этот в течение ближайших двух часов не будет походить на курорт.
Хозяин подошел к двери, запер ее на ключ и на засов. Высунувшись из окна, он втащил внутрь тяжелые деревянные ставни и закрыл их тоже на засов. В комнате сразу воцарился торжественный мрак, какой бывает в церкви. Коммивояжер переводил взгляд с одного на другого.
— Скажите, — воскликнул он, — что же это, в самом деле? Вы ведь не предполагаете, что здесь будет перестрелка!
— Не знаю, будет ли перестрелка или нет, — ответил один из присутствующих, — но стрельба будет, и здоровая.
Молодой человек, который их предостерег, помахал рукой: драка произойдет довольно скоро, пусть только найдется охотник. Всякий может ввязаться в драку, вот здесь на улице драка как раз и ждет желающих.
В коммивояжере, казалось, происходила борьба между любопытством постороннего и ощущением нависшей над ним опасности.
— Как, вы сказали, его имя? — спросил он.
— Скрэтчи Уилсон, — ответили они хором.
— И он может убить кого-нибудь? Что же вы собираетесь делать? Это часто случается? Он буйствует раз в неделю или чаще? Может он ворваться через эту дверь?