- Ковка начинается с середины, смещаясь к острию будущего кленка. - Ударил молот, выбивая из раскалившейся заготовки сноп искр. Ковать они начали на рассвете. Солнце вот-вот должно было показаться на востоке. И край его показался одновременно с первым ударом молота и искрами. Словно это он старый мастер своим ударом разбудил светило, заставил родиться новый день, как и новый будущий клинок.
- Тато! Я понял почему мы начали ковать на рассвете!
- Почему сын мой? - Спросил улыбаясь старый мастер.
- Потому, что новый клинок рождается с новым днём. Таким образом светлый Ормуз будет благоволить рожденному оружию.
- Всё верно, сын мой. Это очень важно!
Молот бил по заготовке, сплющивая пластины и сваривая их в единое целое. Когда цвет заготовки стал постепенно меркнуть остывая и приобрел темно малиновый оттенок, заготовку вновь поместили в горн, разогревая до белого сияния. Заготовка становилась тоньше и шире.
- Зубило! - Сказал отец-оружейник и его сын упёр металлическое зубило на рукояти поперёк заготовки. - Не поперёк, по вдоль. - Окрик старого мастера. Молодой парень посмотрел на отца удивлённо, но ничего говорить не стал. Заготовку надрубали повдоль тела будущего клинка. Потом просто свернули две половинки вместе. Получилась узкая и толстая длинная полоса. - А вот теперь поперёк. - Удар молотом по зубилу и надрубленная заготовка опять складывается вдвоё. теперь это опять толстый и короткий брусок. Его помещают в горн. Полосы металла сварены вместе. Время уже к полудню. Но работа не прекращается. Пока заготовка вновь раскаляется до бела, отец и сын успевают перекусить. Еду им приносит девчушка. Взрослым женщинам вход запрещён, только девочка, которая ещё не уронила свою первую кровь. Таков жесткий закон. И именно девочка, а не мальчик. И это тоже древняя традиция, так как именно в крови этой девочки, когда она станет женщиной будет сплачиваться младенец, даруя этому миру новую жизнь. Перекусив, отец и сын продолжили работу. Теперь шла проковка. Они ещё два раза складывали повдоль и поперёк заготовку, проковывали её. Когда на небе зажглись первые звёзды, тело будущего клинка было сформировано. Это рождался хозарский палаш. Уже не меч, но ещё и не сабля. С более тонкой серединой, как талия у юной девушки, утолщающаяся к острю. За счёт этого, удар таким палашом оставлял страшные раны, зачастую смертельные, даже если противник не погибал сразу.
Обвязав хвостовик клинка тряпицей, старый мастер вручил раскалённый клинок сыну. Тот сидел уже на коне.
- Скачи как стрела, несись как ветер, чтобы клинок напитался воздухом свободы, ветром наполненным запахом трав и земли!
Юноша сорвал скакуна в галоп. И со стороны казалось, что в его руках огненный меч. Хотя так и было. Они скакали вдвоём с конем до тех пор, пока металл окончательно не остыл и его можно было взять в руки, не боясь обжечь их. Прискакали оба уставшие. Конь был в мыле и ронял хлопья пены изо рта. Юноша только соскочил с него, как скакуна подхватил подбежавший отрок и стал водить по кругу, давая самому коню остыть. Сын кузнеца подошёл к отцу. Он держал готовый клинок на обеих ладонях.
- Возьми, тато. Он настоящее чудо! Царский клинок...
Иван резко открыл глаза и сел на постели. Его сердце бешено колотилось. Посмотрел на свои ладони. Они дрожали. У Ивана было такое чувство, что это он только что, вот этими ладонями держал молот, ковал клинок руками старого мастера, а потом скакал на коне, держа родившееся оружие руками юноши. "Что это было?" - Задавал сам себе вопрос Иван. Просто сон? Но он был так реалистичен, словно всё происходило только что наяву. Даже тело у Ивана ломило от усталости, словно он действительно, целый день махал молотом. Уснуть вновь Иван уже не мог и в волнении встал, оделся и вышел из мотеля на улицу. Ходил вокруг минивэна, закрывал глаза и каждый раз прокручивал свой сон. Он всё запомнил до мелочей. И тут неожиданно ему в голову пришла мысль: "Я знаю секрет хозарского булата, утерянного больше тысячи лет назад!" Это открытие ошеломило его. Нет, это всего лишь сон. Такого не может быть... Или может?
Иван с трудом дождался, когда проснуться его родители и дядька. Глаза парня лихорадочно блестели. Первым заметила, что с сыном что-то не то Екатерина Ильинична.
- Ванечка, что с тобой? Ты какой-то бледный. Ты что не спал всю ночь?
- Действительно, сын, что с тобой? И глаза у тебя как-то ненормально блестят, даже горят. Ты что, принял что-то? - Нахмурившись, спросил сына Тимофей Павлович. Иван отрицательно качнул головой. На его губах появилась счастливая улыбка.