Центральный отсек гондолы был больше остальных и оборудован на манер корабельного мостика. Здесь располагались все навигационные приборы и внутренний машинный телеграф, с помощью которого на корму, в три маленьких моторных гондолы, передавались указания относительно работы моторов. Самая задняя из трех находилась прямо под килем. В ней сидел светловолосый механик Винченцо Помелла, человек мягкий и терпеливый. Ему досталась самая трудная работа, так как его мотор во время полета должен был работать практически все время. Боковые моторы использовались для увеличения скорости при движении вперед и для разворотов. Мотористом левого был механик Аттилио Каратти. А правым управлял белокурый и голубоглазый веронец Этторе Ардуино, доверенный механик Нобиле.
Все трое мотористов принимали участие в экспедиции «Норвегии» — как и 39-летний старший механик Натале Чечони. Большой и тяжелый, он все время ходил по дирижаблю с озабоченно наморщенным лбом. Такелажник Ренато Алессандрини тоже летал на «Норвегии». Из всех итальянцев Амундсену больше всех нравился именно он. Как цирковой гимнаст, он карабкался по тросам и проволочным стяжкам, лазал к самой наружной оболочке, ловко проползал между отсеками газовместилища, высматривал повреждения, чинил и залатывал. Одной из самых серьезных проблем, с которой «Норвегия» столкнулась во время своего полета, было обледенение тканевой оболочки на последнем отрезке пути, когда дирижабль уже приближался к побережью Аляски. Учтя этот опыт, для оболочки газовых отсеков «Италии» Нобиле подобрал специально укрепленную материю. Но Алессандрини все равно неустанно искал дырочки и разрывы. По его мнению, дирижабль ни на минуту нельзя было оставлять без присмотра.
Прямого пути из командирской гондолы в моторные кабины не было. Мотористам приходилось забираться в дирижабль и протискиваться между разнообразных тросов, канатов и стальных тяжей по настеленному внутри трапу, потом вылезать через отверстие во внешней оболочке дирижабля и спускаться в моторную гондолу по узкой металлической лесенке, висящей на открытом воздухе. Командирская гондола отстояла от моторных на расстояние голоса — крик штурмана, высунувшегося из заднего круглого окошка, был бы мотористами услышан, но вместо этого обычно использовали механический телеграф, чтобы избежать недоразумений. Рукоятка полукруглого прибора двигалась справа налево и могла занимать одно из трех положений: полный ход, средний ход, стоп. По натянутой стальной проволоке ее положение передавалось на индикаторную панель в моторной гондоле. Таким образом, основную часть телеграфа представляла собой сетка во внутренней части дирижабля, состоящая из разбегающихся во все стороны проволок, проводов и трубок.
В командирской гондоле находились рули, с помощью которых управляли движениями дирижабля. Руль направления располагался в передней части, перпендикулярно продольной оси гондолы. Однако смотреть вперед рулевой не мог, поскольку там сидел и принимал радиосигналы Бьяджи. Рулевой должен был неукоснительно следовать приказам командира. Обычно никаких проблем из-за неизбежной при таком управлении задержки не возникало, поскольку дирижабль маневрирует не столько как самолет, сколько как корабль. Командир дирижабля может стоять на смотровой площадке и оттуда отдавать приказы штурманам и рулевым. Руль высоты — массивное и тяжелое колесо, управляющее подъемом и спуском дирижабля, — располагался в самом центре гондолы параллельно ее продольной оси. Отвечающий за него рулевой должен был собственными ногами ощущать любой наклон дирижабля.
Погодные условия, при которых управлять дирижаблем можно было с большой точностью, бывали редко. Но особой точности и не требовалось, во всяком случае, при посадке. Немногие имевшиеся тогда причальные мачты и ангары располагались на больших открытых полях, а приземление осуществлялось с помощью гайдропа — длинного каната, который сбрасывали на землю, где его принимала многочисленная вспомогательная команда. В приполярной ледяной пустыне оборудованных посадочных площадок не было вовсе, но в хорошую погоду дирижабль мог зависнуть над одним местом очень надолго.
«Италия» летела к полюсу не по прямой. В первые часы полет проходил вдоль побережья острова Западный Шпицберген. В районе острова Амстердам дирижабль изменил курс и направился к северо-восточной оконечности Гренландии. Экспедиция достигла малоизученных областей, как и планировал Нобиле, когда выбирал маршрут. Вокруг «Италии» сгустился туман. Он белым шлейфом окутывал корабль, лишь иногда образуя просвет, в котором сверкало голубизной небо и ослепительно сияло солнце. Трое ученых работали в тишине, ставили свои эксперименты. Мальмгрен ходил по гондоле, снимал показания приборов, мелким почерком наносил на карту те немногие метеорологические данные, которые он получал из радиограмм Геофизического института Тромсё. Штурманы читали карты, работали с секстантом, пытались достоверно определить высоту солнца. Четыре компаса, все с поправкой на заметное в высоких широтах магнитное склонение, размещались таким образом, чтобы все время быть у штурманов на глазах. Нобиле сидел позади, на столе перед ним были разложены карты и различные записи. Время шло.