Еще через два часа случилось первое тревожное происшествие. Дирижабль летел на высоте всего около 100 м, а руль высоты заклинило в положении, при котором нос «Италии» был направлен вниз, заставляя летательный аппарат идти прямо на лед. Чтобы избежать столкновения, Нобиле отдал приказ немедленно заглушить все моторы. Это увеличило подъемную тягу дирижабля. Ко всеобщему облегчению, он быстро поднялся из облаков на высоту, где появилось солнце. Постепенно солнечное тепло растопило лед, образовавшийся на оболочке дирижабля. Два часа спустя два из трех моторов запустили снова, и «Италия» опустилась на высоту в 300 м над уровнем моря.
Вскоре Чечони заметил, что «Италия» идет с большим креном, на этот раз на корму — целых 8°. Он стал яростно сражаться с рулем высоты. У руля направления снова встал Финн Мальмгрен. От тревоги его обычно безмятежное лицо совсем перекосилось. Все последние часы дирижабль боролся со стихией — он бился, как необъезженная лошадь, — то поднимался, то уходил вниз. Вдобавок к этому шведского ученого грызли собственные горькие сомнения. Неужели они выбрали для возвращения неверный маршрут?
Не обращая внимания на шум моторов и стук ледяных осколков по оболочке дирижабля, Нобиле продолжал спокойным голосом отдавать приказы. Сорокачасовой полет вымотал людей до предела, но они все-таки приближались к побережью Шпицбергена. По машинному телеграфу в моторные гондолы передали приказ дать полный ход — Нобиле рассчитывал набрать высоту с помощью трех «Майбахов», динамически облегчив дирижабль. Помелла и Каратти увеличили число оборотов на своих моторах по приказу, а третий машинист, Чокка, предвидя опасность, сделал это еще раньше.
До катастрофы оставались считаные минуты. Лед приближался к ним все быстрее и быстрее. На нем уже можно было различить детали — высокие торосы, нагромождения столкнувшихся льдин, черные каналы чистой воды. Огромный дирижабль падал сквозь туман и метель со скоростью полметра в секунду. Такелажник Алессандрини получил приказ проверить все вентили задних отсеков газовместилища на предмет заклинивания или замерзания в открытом положении.
Отдав все необходимые приказы, Нобиле остался стоять в центре гондолы. Хватит ли принятых мер? Поднимется ли дирижабль? Приборы показывали обратное. Чечони, стоявший у руля высоты, заставил себя говорить спокойно: «Дирижабль отяжелел!» Самые страшные для аэронавтов слова. «Италия» больше не могла удерживать надо льдом необходимую высоту. Времени, чтобы воспользоваться машинным телеграфом, уже не оставалось. Нобиле высунулся в заднее окно гондолы и крикнул мотористам, чтобы глушили моторы. При столкновении со льдом, которого явно было не миновать, самую большую опасность представлял пожар.
Чтобы предотвратить аварию, оставалось еще одно, последнее средство. В передней части гондолы стоял ящик с цепью-гайдропом, весившей почти 200 кг. Чечони бросился к ящику и попытался отвязать гайдроп от троса, который удерживал его на месте, но узел не поддавался. К нему на помощь поспешил Бегоунек, но все было напрасно: трос обледенел.
Пока экипаж боролся с дирижаблем, радист Бьяджи не покидал своего поста. В пятницу, 25 мая в 10.27 он передал на «Читта ди Милано» последнее сообщение с борта «Италии».
Катастрофа неотвратимо надвигалась. Столкновения со льдом было не избежать. Все, кто находился в гондоле, напрягали мышцы в ожидании удара. Однако последовавший резкий толчок все равно застал их врасплох. Людей повалило с ног. Гондолу проволокло по льду. Она с ужасной силой наскочила на торос и развернулась. Натяжение тросов, которыми она крепилась к баллону, рвало ее на части. И все это время стоял невыносимый, адский шум: трещало дерево, металл скрежетал об лед, все рвалось и гремело. Людей крутило до головокружения, швыряло и било. Маленький мирок, который всего несколько мгновений назад казался им надежным убежищем, рушился на глазах.
По полу гондолы побежали трещины. Страх заставил одного или двоих выпрыгнуть наружу. Люди уже не узнавали друг друга, не знали, кто спрыгнул, не считали товарищей, черными фасолинами высыпавшихся на лед. Гондола наконец оторвалась от килевой фермы и разбилась {9}.