Глава 2
Крушение
Когда «Италия» взлетала над Кингсбеем, у руля стоял 38-летний морской офицер Адальберто Мариано. А генерал Умберто Нобиле у открытой двери гондолы спокойно махал рукой фигуркам на снегу под ним. Когда они исчезли из виду, он закрыл дверь и сел к столу с картами.
Экипаж постепенно успокаивался. Каждый участник экспедиции занял отведенное ему место. Ровно и глухо гудели три мотора-«Майбаха», заставляя вибрировать стальные тросы. Нобиле следил за курсом и ровным голосом отдавал приказы. Штурманы, стоявшие у рулей высоты и направления, считывали показания приборов и передавали их дальше. Дирижабль набрал необходимую высоту, чтобы спокойно пересечь горы на другой стороне Конгс-фьорда. Постройки Ню-Олесунна, ангар с причальной мачтой и кучка людей из вспомогательной команды становились все меньше и меньше, пока не исчезли совсем. И только струйка черного дыма от электростанции у шахты «Эстер» говорила о том, что где-то рядом в белой пустыне есть и другие люди.
Командирская гондола, расположенная в передней части дирижабля, служила общей комнатой всем 16 членам экипажа, но была слишком мала, чтобы там могли находиться все одновременно. Больше всего она напоминала выбеленную тесную каюту корабля. Сконструированная из фанеры, деревянных планок, дюралюминиевых трубок, стальной проволоки, сверху она была обтянута плотной толстой парусиной. Все лишнее, без чего дирижабль может обойтись, из гондолы следовало убрать, однако Нобиле все же разместил на полу вдоль стен запас снаряжения и продуктов. К тому же каждому из троих ученых требовалось рабочее место, поэтому и в без того тесной гондоле они разместились со своими приборами. К измерениям приступили еще до того, как дирижабль покинул Конгс-фьорд. Физик Альдо Понтремоли из Миланского университета расставил прямо посреди пола ящики с приборами, измеряющими атмосферный магнетизм. Чех Франтишек Бегоунек, тоже физик, но из Пражского университета, свою аппаратуру развесил на тросах вдоль одной стены. Расположение приборов было заранее тщательно выверено, однако длинный Понтремоли, рассевшийся на полу со скрещенными ногами, все равно занимал слишком много места, которого и без того не хватало. Но Бегоунеку и в голову не приходило жаловаться. Он был счастлив уже тем одним, что летел к полюсу, и работал без устали. Ведь никто еще не описывал электрические процессы в атмосфере тех областей, над которыми они пролетали. Эти уникальные данные имеют для науки большую ценность {8}.
Третий ученый, доцент Уппсальского университета Финн Мальмгрен, разместил свои метеорологические приборы в тех местах гондолы, где штурманам было легче всего считывать с них показания. Данные термометров, барометров, датчиков скорости ветра и атмосферной влажности были им необходимы, чтобы за счет хрупкого равновесия между силой тяжести и подъемной силой поддерживать дирижабль на нужной высоте.
Шведский ученый сопровождал экспедицию не только в качестве исследователя. Он исполнял обязанности метеоролога. К тому же Мальмгрен был единственным, кто имел практический опыт полярных зимовок — бесценный опыт на случай аварийного приземления. Он был «арктическим прикрытием» итальянского генерала и его ближайшим советником. Несколькими годами ранее Мальмгрен участвовал в экспедиции Руала Амундсена на шхуне «Мод», а затем — в экспедиции на дирижабле «Норвегия», пролетевшем по маршруту Кингсбей — Северный полюс — Аляска. Итальянцы считали Мальмгрена очень опытным полярником.
Журналиста Уго Лаго Нобиле попытался было отослать внутрь баллона дирижабля, к такелажнику и мотористам. И разумеется, не преуспел. Вполне понятно — журналисту хотелось своими глазами следить, как проносятся под дирижаблем пустынные ледяные поля и волнуется море. Скоро он соскользнул по лестнице обратно в гондолу и нашел себе тихое местечко возле одного из иллюминаторов. Лаго безостановочно делал записи в блокнот обо всем, что видел.
В передней части гондолы, в маленькой радиорубке, скрючившись над передатчиком, сидел радист Джузеппе Бьяджи и терпеливо что-то отстукивал. Его главной задачей было ловить радиопеленг с «Читта ди Милано», а в остальное время — поддерживать связь с внешним миром. Поэтому ему приходилось отвечать на сообщения, которых по мере приближения «Италии» к полюсу становилось все больше и больше. Радиоаппаратура была подарена экспедиции фабрикой Маркони и, к радости Бьяджи, работала безупречно.