– Мы встретились вчетвером – я, Тихонов, Громыко и Черненко. Когда началось обсуждение, почувствовал, что на это место претендует Громыко, которого мог поддержать Тихонов. Ты сам понимаешь, что ставить его на это место нельзя. Знаешь его характер. Видя такую ситуацию, я предложил кандидатуру Черненко, и все со мной согласились.
Секретарь ЦК КПСС К.У. Черненко в рабочем кабинете. 12 марта 1979
[ТАСС]
Упомянутый Устиновым член политбюро Николай Александрович Тихонов руководил союзным правительством после Косыгина.
А вот еще одно свидетельство. Сменивший Чебрикова на посту председателя КГБ Владимир Александрович Крючков вспоминал, как в январе 1988 года ему присвоили звание генерала армии. Подписал указ Громыко как председатель Президиума Верховного Совета. Он сам позвонил Крючкову, поздравил. Завязался разговор.
Громыко рассказал председателю Комитета госбезопасности:
– В 1985 году, после смерти Черненко, товарищи предлагали мне сосредоточиться на работе в партии и дать согласие занять пост генерального секретаря ЦК КПСС.
Так почему же Андрей Андреевич, когда решалась судьба страны, не стал главой партии?
Председатель СМ СССР Н.А. Тихонов во время встречи на аэродроме. 19 июня 1985
[ТАСС]
Для того чтобы найти правильный ответ, нужно понять не только, какую роль он на протяжении десятилетий играл в истории государства, но и каким он был, чего хотел и к чему стремился в жизни.
Внешняя политика и дипломатия кажутся делом, которым могут заниматься лишь избранные, и судить о внешней политике тоже имеют право только те, кто посвящен в дипломатические таинства…
Юноше, мечтающему стать министром иностранных дел, смело надо брать за образец Андрея Андреевича Громыко. Аспирант-аграрий из Белоруссии приехал в Москву, его взяли на дипломатическую службу, сразу же направили на работу в Соединенные Штаты. Он быстро стал послом, заместителем министра, первым заместителем, министром. Счастливчик!
Но это одна сторона его жизни. Была и другая, о которой загодя следует узнать всякому, кто желает в министры. Вот эпизод реальной жизни. Громыко пришел к первому секретарю ЦК и главе правительства Никите Сергеевичу Хрущеву докладывать свои соображения. Надел очки и стал читать подготовленную министерством записку.
Председатель КГБ В.А. Крючков на IV съезде ВС СССР. 22 декабря 1990
[ТАСС]
Хрущев нетерпеливо прервал министра:
– Погоди, ты вот послушай, что я сейчас скажу. Если совпадет с тем, что у тебя написано, хорошо. Не совпадет – выбрось свою записку в корзину.
И выбросил Громыко в корзину все, что долго готовил со своим аппаратом, и покорно слушал первого секретаря, который министра иностранных дел ни в грош не ставил. В отставку Громыко не подал, потому что понимал: хочешь сделать карьеру, на начальство не обижайся.
Однажды, возвращаясь из зарубежной командировки, министр, пребывая в ностальгическом настроении, рассказал подчиненным, что он с тринадцати лет ходил с отцом на заготовку леса. Иногда сплавлял плоты по реке. Надо было, балансируя на скользких бревнах, разгребать заторы. Один неточный шаг – и упал в воду. А бревна как будто старались подмять сплавщика под себя. Отличная тренировка для дипломата, заключил министр.
Андрей Андреевич пробыл на посту министра иностранных дел двадцать восемь лет, поставив абсолютный рекорд для советского времени.
Председатель Президиума ВС СССР А.А. Громыко во время выступления на XXVII съезде КПСС. 26 февраля 1986
[ТАСС]
«Дипломат копает себе могилу рюмкой»
Большинству тех, кто его знал, Громыко запомнился человеком скрытным и замкнутым, лишенным человеческого тепла. Считали, что он был похож на машину. Даже родных он поражал.
Его сын Анатолий Андреевич рассказывал мне:
– Никогда не видел его лежащим на диване, никогда не видел небритым. Он был человеком немецкой пунктуальности. Отдыхая в Барвихе, он упал и сломал правую руку. Как же подписывать документы? Заказали печатку с факсимиле.
Но есть люди, которые уверяют, что было два Громыко – и очень разных. Один из них вполне симпатичный. Посол Валерий Васильевич Цыбуков, бывший сотрудник секретариата министра, рассказывал, как Громыко назначил руководителя управления МИД послом. Тот уехал, а через три года умер.
Громыко сказал в узком кругу:
– Когда мы его назначали послом, то знали, что он неизлечимо болен. Но мы сознательно пошли на это, чтобы дать ему возможность завершить карьеру послом Советского Союза.