Когда Нора кончила, то выдохнула его имя с закрытыми глазами. И даже несмотря на то, что он пока находился в ней, Сорен все еще сжимал ее в объятиях, прижав к стене.
- Моя малышка, - прошептал он, целуя в щеки, глаза.
Сорен медленно вышел из нее и опустил Сатерлин на пол. Они поправили одежду, когда их тела разъединились. Затаив дыхание, Нора ждала. Ей не пришлось долго ждать.
Сорен сделал шаг назад. И еще.
- Руки и колени, - сказал он, и Нора изящно опустилась на пол.
Два года тому назад, на их годовщине Сорен спросил ее, как она придет к нему, если когда-нибудь вернется в его постель.
- Если ты вернешься ко мне, малышка, ты прибежишь, или приползешь?
- Я прилечу, - ответила она.
Сегодня вечером, когда Сатерлин вернулась к нему, она приползла.
* * *
Микаэль провел почти три дня в спальне Гриффина. Они выходили на воздух только чтобы поесть и принять душ, и иногда погреться на солнышке, прежде чем снова вернуться в постель. Во вторую их ночь вместе, Гриффин привязал Микаэля к спинке кровати и выпорол его в первый раз. А ведь Микаэль думал, что у Норы была тяжелая рука. Даже делать татуировку было не так больно, как это.
Он наслаждался каждой секундой. Ничто больше не пугало, когда Ангел думал о нем с Гриффином. К сексу нужно было немного привыкнуть, но возможность чувствовать Гриффина внутри стоила всех забот и внезапных гримас. С садо-мазо частью они разобрались. Любовь... с любовью у него вообще не было никаких проблем. Микаэль купался в любви Гриффина, отдыхал в ней, позволяя сердцу, которое так жаждало ласки, упиваться каждой каплей. По утрам Гриффин говорил ему: "Я тебя люблю". По ночам он повторял то же самое. И все, что Микаэлю нужно было делать, это просто быть рядом с Гриффином - в самых сильных руках, которые когда-либо обнимали его за всю жизнь. После той попытки самоубийства Микаэль чувствовал почти постоянное одиночество, беспокойство и знание, что все это время люди, как отец С и Нора могли понять его, но никто не любил его по-настоящему. Однако с Гриффином он, наконец, почувствовал себя любимым, в спокойствии и безопасности.
Но на третий день Гриффин сделал и сказал одну вещь, способную гарантированно разрушить счастье Микаэля.
- Я не ввязываюсь в тайные отношения, Мик. Если мы собираемся продолжать так дальше, то я хочу встретиться с твоей мамой. Собирайся. Мы выезжаем.
Слова были сказаны тоном, не терпящим возражений. Микаэль подсознательно понимал, что все было чересчур хорошо, чтобы оказаться правдой. После того, как Гриффин увидит, каким по-настоящему убогим было его окружение - крошечный дом, десятилетний автомобиль, старая протертая до дыр мебель - он поймет, насколько они разные, и как мало места Микаэлю в мире Гриффина.
В напряженной тишине Мик смотрел из окна Порше Гриффина, как они выехали из поместья, направляясь в Уэйкфилд. Гриффин, казалось, чувствовал беспокойство Микаэля и оставил его наедине со своими мыслями.
Добравшись до Уэйкфилда, они с Гриффином решили посетить Пресвятое Сердце, но церковь была пустой. Микаэль догадался, что отец С и Нора были все еще в постели, наслаждаясь их воссоединением. Он хотел бы получить то же самое для него и Гриффина. Перед тем, как покинуть церковь, Микаэль отправился к изображению Девы Марии в углу притвора и зажег свечу.
«Мария, Матерь Божья, - Микаэль молился в своем сердце. - Пожалуйста, помоги моей маме. Пожалуйста, помоги мне и Гриффину». Вот и все. Он понятия не имел, о чем еще молиться. Он знал, что не хотел бы причинить боль своей матери, но не хотел, и чтобы она сделала больно Гриффину. Так много ужасных сценариев проносились у него в голове, пока Гриффин вел машину к дому Микаэля. Его мать сойдет с ума. Она, наверное, не даст Микаэлю видеть Гриффина. А он не станет ее слушаться. И что? Уехать? Жить с Гриффином? Казалось немного рано для этого. Хотя он не встретил бы Гриффина, если бы не все произошедшее с ним.
Гриффин свернул на улицу и Микаэль почувствовал подступающую тошноту. Она усиливалась с каждым домом, который они проходили на пути к его жилищу. А когда они подошли, тошнота превратилась в страх, шок и панику.
- Ох, твою мать, - Микаэль выдохнул, замечая знакомое и по-настоящему неприятное зрелище.
- Что такое, Мик? - спросил Гриффин, тронув колено Ангела.
- Мой отец здесь.
* * *
Нора растянулась на груди Сорена и блаженно вздохнула.
- Благодарю вас, сэр, - промурлыкала она, поворачивая голову, позволяя ему укусить ее под ключицей.
- Мне нужно знать, за что конкретно ты меня благодаришь, или я могу ограничиться простым «всегда пожалуйста»?
Нора практически полностью переползла на него, прижимаясь всем телом к Сорену, когда он обнял ее. Она любила рост Сорена. Высотой в метр девяносто два сантиметра, он был на тридцать сантиметров выше нее. Нора могла лечь на него сверху, прижимаясь грудью к груди, и все равно ее голова оказывалась прямо под его подбородком.
- Ну, я потеряла счет после седьмого оргазма. А еще ты сделал кое-что, что мне нравится, с кое-чем, что мне тоже нравится.
- Не нужно благодарить. Мне даже самому понравилось.
Нора подняла голову и посмотрела Сорену в глаза.
- Просто спасибо... за то, что ты такой, - сказала она. - С тобой мир становится лучше и интереснее.
Он улыбнулся, целуя ее в макушку.
- А мой мир более дикий, более красивый, когда в нем есть ты, малышка.
- В самом деле?
- Не сомневайся.
- Скажи еще что-нибудь приятное обо мне. Я напрашиваюсь на комплименты, если ты не заметил.
- Я заметил, - сказал он, переворачиваясь и опрокидывая Нору на спину. - Требовать комплименты против правил. Продолжишь, и мне придется наказать тебя.
- Я не помню это правило, сэр.
- Я только что его придумал.
Смеясь, Нора подняла голову и оставила на губах Сорена поцелуй.
Она отстранилась и невинно захлопала ресницами.
- Расскажи мне что-нибудь о моих глазах.
- Твои глаза..., - он начал, но внезапно остановился и соскользнул с кровати.
- Что? Мои глаза что?
Сорен начал одеваться.
- Я скажу тебе после моей встречи.
Он наклонился и быстро поцеловал ее, застегивая рубашку.
- Встречи? - Нора села. - Какой встречи? Я думала, ты сказал, что комитет остановился на кандидатуре Отца Петерсона. И никаких больше встреч.
Сорен надел белый воротничок.
- Все верно. И, слава Богу. Эта встреча не с представителем из комитета. Я обещал Сюзанне еще один долгий разговор.
Нора прищурилась.
- Эта сука репортерша действует мне на нервы. Почему она не может оставить тебя в покое?
- Она не враг. Особенно сейчас, когда больше не считает меня врагом.
- Ну, если мы ее так хорошо ввели в заблуждение, - начала Нора. Сорен посмотрел на нее таким суровым взглядом, что почти заставил ее хихикать. - Тогда почему же она до сих пор болтается рядом?
- У нее есть парочка заключительных вопросов для меня. После всего, через что я провел ее этим летом, я чувствую, что она заслуживает некоторые ответы.
Наблюдая, как Сорен направился к двери… Нора вдруг кое-что вспомнила и вскочила с кровати.
- Сорен? Подожди секунду. Позволь мне поговорить с ней самой.
* * *
- Мик? Ты в порядке? - Гриффин положил руку на колено Микаэля и сжал.
Ангел покачал головой.
- Нет.
Рука на колене переместилась на лицо Микаэля.
- Посмотри на меня, - сказал Гриффин почти шепотом. Мик неохотно повернул голову, встречаясь взглядом с Гриффином. - У меня все под контролем. Я не позволю случиться ничему плохому.
Что-то в тоне Гриффина заставило Микаэля почти поверить в это.
- Хорошо.
Гриффин улыбнулся.
- Хорошо. Давай покончим с этим. Я хочу успеть трахнуть тебя перед ужином.
С игривым шлепком по колену Мика, Гриффин вышел из машины и обошел автомобиль. С крайней неохотой Микаэль открыл дверь и ступил на тротуар. Гриффин протянул руку. Микаэль уставился на нее. Они никогда не были на публике раньше. В постели они держались за руки... и за все остальные части тела. Но здесь? На его улице? В его доме? Перед его родителями?