Нора поправила свой ошейник.
- Хороший выбор для однополых пар. Вы уже выяснили, как насчет места жилья во время учебы?
- Да. У него будет дом, куда легко добраться на скоростном поезде. Я просто буду жить в общежитии в будние дни, а у него на выходных.
- Ты собираешься рассказать всем в школе, что ты бисексуальный саб, да еще в ошейнике, самого богатого наследничка трастовых фондов в Нью-Йорке?
- Может быть, не в этом семестре.
Нора усмехнулась.
- Отлично сказано. Твоя мама приняла это все?
- Да. Лучше, чем я думал.
- Матери могут удивить нас иногда.
Микаэль подошел к рюкзаку и вытащил папку с фотографиями.
- Вот. Я лучше отдам это тебе. Гриффин может подглядывать.
- Спасибо, - сказала она, принимая фотографию обратно, затем открыла бордовую папку и улыбнулась изображению. - Боже, они же горячи как сам Ад, правда?
- Точно, - согласился Микаэль, глядя через плечо Норы на черно-белую фотографию. В центре сидел восемнадцатилетний Отец С, раскинувшись в кресле в темном костюме, аккуратный причесанный. У его ног сидел другой парень, только на год моложе, с более темными волосами, его форма католической школы была помятой, пиджак куда-то пропал, галстук висел на свободном узле, открывая ворот рубашки.
- Кингсли и Сорен... Думаю, это единственная их фотография в таком возрасте. Как будто они заняты чем-то, учат. Интересно, что было бы, если это увидел кто-то другой, а не мы.
До Микаэля дошло. Он понял. Шею молодого Кингсли украшали два синяка, которые кто-то не такой извращенный, мог бы спутать с засосами или страстными укусами. Но Микаэль знал эти знаки, видел их на своей собственной коже. Это были следы не от укусов или поцелуев. Большой и указательный пальцы, впившиеся в кожу, оставляли точно такие же синяки. Кингсли держали за шею, пока он занимался сексом с юным Отцом С.
- Нам всем нужно с чего-то начинать, правильно? - спросила Нора, закрывая папку и убирая фотографию. - Сорену и Кингсли совсем не стыдно, что они были любовниками, когда были детьми. Кингсли просто не хочет, чтобы кто-то знал, что он свитч.
- Я не скажу. Обещаю. Даже Гриффину.
- Знаю, - сказала Нора. - Нам лучше идти. Они ждут.
Вместе они покинули личные комнаты Отца С в Восьмом Круге, клубе, где он, Нора, Гриффин и Кингсли вовсю веселились несколько раз в неделю.
Через несколько дверей дальше по коридору были частные апартаменты Гриффина. Микаэль уже был предупрежден, что ему придется провести там много времени, обнаженным и связанным. Даже сейчас, войдя туда, без наручников и полностью одетым, он чувствовал себя голым и связанным. Неприкрыто уязвимым. Связанным с Гриффином.
Осматриваясь вокруг, он увидел Отца С и Кингсли Эджа, разговаривающими друг с другом вполголоса. Оба они были одеты во все черное, кроме белого воротничка Отца С и белого платка в кармашке сюртука Кингсли. Невероятно красивая женщина с темной эбеновой кожей, в сногсшибательном платье цвета слоновой кости сидела на черном кожаном диване. Кингсли щелкнул пальцами, и женщина встала и подошла к нему. Наверное, это была Джульетта. Нора рассказывала ему о ней – гаитянке-секретарше Кингсли, хранившей все его секреты в пределах спальни, а Кингсли хранил ее. Джульетта ослепительно улыбнулась ему, и колени Микаэля практически подогнулись от силы этой красоты.
Нора подвела Микаэля в центр комнаты и встала рядом с ним. Гриффин вошел в черных брюках и черной шелковой рубашке, тоже босиком. Он бросил один взгляд на Ангела и направился прямиком к нему. Прежде, чем они смогли столкнуться, между ними втесалась Нора.
- Эй, полегче, Фиске. Тебе еще нельзя целовать саба. К ноге, мальчик, - приказала Нора, и Гриффин оскалился на нее.
- Тогда давайте покончим с этим. Мне нужно поцеловать его. Сейчас. Прямо сейчас, - сказал Гриффин, стараясь обойти Нору.
- Терпение - это добродетель, Гриффин, - сказал Отец С, и все они образовали свободный круг вокруг Гриффина и Микаэля.
- Я не видел его весь день. Это все, на что меня хватило, - отозвался Гриффин.
- Это только начало, - сказал Отец С. - Давай.
Нора шагнула в сторону, и Гриффин вытащил из кармана черный кожаный ошейник, обернув его вокруг шеи Микаэля, застегнул и защелкнул на замочек. Микаэль закрыл глаза, чувствуя, как вокруг него обиваются руки Гриффина.
- Я люблю тебя, - прошептал Гриффин. - И ты принадлежишь мне.
- Да, сэр, - сказал Микаэль, улыбаясь.
Он открыл глаза, и Гриффин поцеловал его глубоко, страстно и несдержанно.
- Кошмар, - сказала Нора. - Эти два парня целуются. Это просто отвратительно.
- Это совершенно неестественно, - согласился Кингсли. – Меня трясет при одной мысли об этом.
- Что, правда? - спросила Джульетта своим богатым, мелодичным голосом с гаитянским акцентом. - Тогда что ты делал с тем молодым человеком прошлой ночью?
- Деловая встреча. Мы обсуждали ставки у Мебиуса.
- Пока были голыми? - спросила Джульетта, хлопая ресницами.
- Это была неформальная встреча, - ответил ей Эдж.
Микаэлю пришлось прервать поцелуй, чтобы он мог смеяться. По крайней мере, здесь, среди этих чудаков и извращенцев, он и Гриффин всегда найдут понимание. И, может быть, если им повезет, другие тоже их примут.
- Гриффин Рэндольф Фиске, - начал Отец С, - теперь вы гордый владелец Микаэля Димира. Он мне как сын. И если ты причинишь ему боль, которую он не захочет, то будешь отвечать передо мной.
- И мной, - сказала Нора, делая шаг вперед, чтобы поцеловать Микаэля и Гриффина в щеку.
- Et moi, - сказал Кингсли.
- Et moi aussi, - сказала Джульетта.
Микаэль проглотил комок в горле. Он знал, Гриффин никогда не сделает ничего, чтобы навредить ему, но признание в том, что все эти прекрасные люди встанут за него горой в случае, если бы он сделал что-то, трогали его.
- Не волнуйтесь. Ничего такого не произойдет, - сказал Гриффин, беря Микаэля за руку. - Но сейчас я хотел бы причинить ему ту боль, которую он любит. Поэтому если не хотите остаться и смотреть, пошли вон.
Гриффин сделал прогоняющий жест, который так хорошо сработал на отце Микаэля.
Никто не сдвинулся с места. Гриффин взглянул на Нору.
- Что? - спросила она с притворной невинностью. - Мы все хотим посмотреть.
Глава 26
Нора не могла перестать улыбаться. Она сделала глоток белого вина и поставила бокал на стол. Вино было таким прекрасным, что хотелось выпить одним залпом, но они были в Восьмом круге и новый бармен, которого Кингсли нанял, и в самом деле ввел в обиход правило - не больше двух напитков. Конечно, она и Сорен еще будут играть поздно ночью, так что даже лучше, если она останется трезвой и собранной. Сорен вел себя странно весь вечер. Он и Кингсли продолжали шептаться друг с другом тайком ото всех. То, что они не включили ее в разговор, было на них совершенно не похоже. Но она верила Сорену. Он скажет ей, что происходит, когда наступит время. Он посмотрел на нее через всю комнату, и Нора улыбнулась. Он не улыбнулся в ответ.
После нескольких минут Сорен подошел к ней. Она стояла возле бара в VIP секции и смотрела вниз на танцующую толпу. На заднем плане бушевала музыка, и тела двигались в ее ритме. Сатерлин обожала играть на самом дне бездны Круга. Править... подчиняться... не имело значения. Делать это на глазах у публики было настолько же унизительным, как и первобытно-возбуждающим. На дне она испытала свои самые сильные муки, но и самые сильные оргазмы. Хотя сегодня это все казалось ей другим миром - чуждым, странным, далеким.
- Ты сегодня тихая, малышка, - сказал Сорен, подходя к ней и целуя в лоб.
- Я в порядке, сэр. В последнее время мои мысли далеко блуждали.
- Они блуждали и в Кентукки?
Нора внимательно посмотрела на него.
- Кентукки? Нет, это…
- Элеонор. - Сорен приложил к ее губам палец. - Скажи мне правду или не говори ничего вообще.
Она кивнула, и он убрал руку.
- Да, - призналась она. - Иногда они бродят в Кентукки. Но всегда возвращаются сюда, к тебе.