ПЕТР. Чтобы тебе понравиться, она Луку Мудищева с выражением прочитает…
ПАВЕЛ. А вообще, она ничего. Кажется, способная.
ПЕТР (с сарказмом). И не замужем.
ПАВЕЛ. Мне ее семейное положение — без разницы.
ПЕТР. Да, это для тебя никогда роли не играло… Ассистент по актрисам…
ПАВЕЛ. Я бы попросил…
ПЕТР. Нет, Паша, серьезно: ты хочешь ставить эту порнографию?
ПАВЕЛ. Петя, не будь ханжой. Эта пьеса — о женщинах, о самой их сути, их естестве, природе, душе…
ПЕТР. «Монологи вагины» — о душе?!..
ПАВЕЛ. Да! Если бы ты прочел всю пьесу, а не полстраницы, ты бы понял!.. Конечно, это — провокация. Но главное в ней — внутренняя свобода!.. Кстати, в песне «Вышли мы все из народа», слово «народ» — эвфемизм.
ПЕТР (с сарказмом повторяет). Эвфемизм… Паша, спустись на землю! Они не смогут это играть. И ходить на такой спектакль никто не будет. Это не Москва!
ПАВЕЛ. Пойдут! Сам знаешь — в театр ходят подсматривать.
ПЕТР. Да. Но превращать свой театр в баню я не дам.
ПАВЕЛ. Значит, боишься?
ПЕТР. Представь себе, боюсь! Это ты, Паша, — театральный деятель. А я — делатель. Я этот театр пятнадцать лет держу. Денег нет, мужики уходят. Те, что остались, подрабатывают клоунами на утренниках, на свадьбах тамадят… Двое молодых, стыдно сказать, стриптизят в женском клубе. А вчера одного выгнал… Ладно, выпивают после спектакля. Не дай Бог — до. Совершенно недопустимо — во время… Но вместо?! Такое у меня в первый раз… Чудом замену нашли. (Пауза.) А бабы?.. (Подливает себе коньяк, выпивает.) Будешь ставить спектакль о женской душе? Покомандуй этими душами…
ПАВЕЛ. Я, по-твоему, сегодня в первый раз в театр со служебного входа зашел?
ПЕТР. Не-е-ет, Паша, ты по чужим театрам ходишь. Поставил, тебе поаплодировали — звоните, пишите… Что там каждый день делается — тебя не волнует. А я тут кручусь… Потому что моя задача — найти на каждое кресло достойную задницу.
ПАВЕЛ (с иронией). Как нас учили: «Чем больше зрителей в зале, тем меньше заключенных в тюрьмах»…
ПЕТР. Больше зрителей — больше денег! Больше актерам к отпуску подброшу…
ПАВЕЛ. А зритель?
ПЕТР. А зритель хочет прийти, снять тесные туфли, прилепить жвачку к ножке кресла и отдохнуть!.. Да, нам нужен хороший спектакль, громкое имя. Но не скандал.
ПАВЕЛ. А мне он зачем?
ПЕТР. Может, для рекламы. Один раз скандал уже сделал тебя знаменитым.
ПАВЕЛ. Что ж ты тогда за больничным листом от рекламы спрятался? Сальери хренов…
Павел резко встает и идет к двери.
ПЕТР. Павел, ты меня не так понял.
ПАВЕЛ. Да пошел ты!
В дверях сталкивается с Анфисой.
АНФИСА. Пашенька! Здравствуй!
Они с Павлом обнимаются, целуются.
ПАВЕЛ. Сколько зим!..
АНФИСА (перебивает). А сколько лет! Скоро юбилей буду отмечать. Ты к нам надолго?
ПАВЕЛ. Да вот… Пока не знаю. (Смотрит на Петра.)
АНФИСА. Мальчики, вы что, опять поругались? Двадцать лет прошло, а вы — такие же…
ПАВЕЛ. Мальчики… Полтинники уже, Анфиса Михална.
АНФИСА. Для меня — мальчики. Помните, как мечтали свой театр сделать?
ПЕТР (примирительным тоном). «Петропавловскую крепость»?
ПАВЕЛ (мрачно). И я… всё помню…
АНФИСА. Всё — не нужно. Только хорошее.
ПЕТР. Анфиса Михайловна, Вы что-то хотели?
АНФИСА. Петр Никитич, миленький, разберитесь с костюмершей! Не стирает! Все грязное… Я ей говорю: «Сколько можно в этом ходить?». А она мне: «Мойтесь почаще!»
ПЕТР. Хорошо, разберусь. А Вы бы, Анфиса Михална, не дерзили худруку.
АНФИСА. Когда?!
ПЕТР. Вчера, в гримерке.
АНФИСА (Петру). Больше — никогда! (Павлу). Как ты? Где сейчас?
ПАВЕЛ. Хотел у вас поработать.
ПЕТР. Будет продолжение «Голого короля» ставить… «Голую королеву».
АНФИСА. Есть такая пьеса?
ПЕТР (Павлу). О, попроси Анфису Михайловну почитать! Про женскую душу…
АНФИСА. С удовольствием.
ПАВЕЛ. Понимаете, я хочу поставить пьесу… Это популярная пьеса… С успехом идет в Европе…