– Так тебя взяли в матросы? Даже не спросили, кто ты есть и что делать можешь?
– Взяли. Они там всех подряд брали. Многие, как и я, натворили чего и так от суда султанского прятались.
– Весёлая, должно быть, у вас была команда.
– Обычная команда. У всех такие команды. Меня сразу на камбуз определили, помощником кока. Потому, мелкий я был, со снастью мне тяжело работать. А рыбу чисть али котелки мыть – тут большой силы не надо. Там-то я и научился готовить.
– На военном корабле?
– Ага. Как сейчас помню, назывался наш неф «Дракон». Медлительный, зато большой. Шестьсот человек в команде. Шестьсот, да. Только столько не набирали. Даже пятисот ни разу не было. Тяжело там, потому. Я с утра до ночи чистил рыбу да овощи, котелки мыл, пол оттирал. Зато и учился. Первым коком у нас был бывший повар шестого визиря. Тот выгнал его за пьянство неумеренное и пришлось ему, как деньги кончились, на флот поступить. Но готовить умел. Знатно готовил. Даже лучше, чем я сейчас. Трезвым вообще никогда не был – по всё время с бутылкой в руке ходил. Но команда была довольна. Даже из гнилья и тухлятины, вперемешку с крысиным дерьмом, мог чего съедобное сделать. Умел, да. Умел.
– У тебя тут вчера сухарики были, дядюшка. Есть ещё? Дай пожевать.
– Да вот же они, дочка. Кушай, конечно.
– Я так и не поняла, как же ты пиратским коком-то стал?
– Война. Война дочка, началась.
– Война?
– Она самая. Наш султан не поделил что-то с королём Итании. Из-за чего война была я, признаться, и по сей день не знаю. Вроде, на каком-то острове золото нашли. До того остров был никому не нужен, а тут сразу понадобился. А он как раз на границе стоял. Вот и делили султан с королём его. А может, и ещё причины были, не знаю. Я ж коком был. Правда, к войне я стал уже первым коком. У меня под началом два десятка человек было, да. Старый-то кок, что у визиря раньше работал, ночью пьяный за борт вывалился.
– Это мне знакомо. Бывает. В войне-то кто победил?
– Да никто. Три года бились, а потом как-то смогли договориться. Замирились. Только мне уж всё равно было. Нашего «Дракона» потопили в бою. Пока я плавал, за пустой бочонок держась, меня с королевского корабля выловили. Так я попал в плен. Ну, а из плена прямая дорожка в рабство. Кто не офицер и не может заплатить за себя выкуп, тех продавали. Королю всё время были нужны деньги на войну. Вот и меня продали гребцом на торговую галеру.
– Такого мастера готовки – обычным гребцом?
– Кто там разбираться-то будет? К лавке приковали, весло в руки сунули – давай, Хэтчер, навались! Четыре года я так провёл. Жрали да спали там же, гадили за борт. К концу второго года последняя одежда сгнила, зато волосы и бородища выросли. Так и сидел, голый да бородатый, грёб. Грёб, да. А куда деваться? Чуть замешкаешься или с ритма собьёшься, надсмотрщик живо кнутом взбодрит. Взбодрит, да.
– Дай я угадаю, что было дальше, дядюшка. Вас захватили пираты, и ты сразу решил к ним присоединиться. Так?
– Так. Вот теперь так. Вообще-то, они хотели оставить гребцов на месте, а галеру продать вместе с нами. Но я случайно услышал разговор матросов. У них при абордаже шальной стрелой с нашей галеры убило кока, хотя тот в абордаже не участвовал, а просто стоял на юте и смотрел. Тут я и заорал, что сам кок и двадцать лет этим занимался. Доложили капитану, тот подумал немного и приказал отковать меня. А чтобы проверить да дорогу обратно мне закрыть, дали мне небольшой ножик и велели своими руками прирезать всех, кто на нашей галере выжил посла абордажа. Кроме гребцов, конечно. Гребцы нужны живые.
– Прирезал?
– Не раздумывая. Там и было-то всего четверо матросов, да все три наших надсмотрщика. Надсмотрщиков я бы и сам попросился прирезать – очень у меня за ними много долгов накопилась. А матросы… всё одно им не жить. А я за четыре года озверел вконец. Обратно под палубу на вонючую лавку жуть как не хотелось. Так вот и стал я коком на «Чайке». На «Чайке», да. Хороший корабль был, жаль потонул. На рифы налетели – рулевой не разглядел в темноте.
– Оттуда-то ты как спасся?
– А никак. Я к тому времени уже на «Вороне» был, с Рыжим Котом.
– С Рыжим Котом?