Петрович, который до этого молчал и ходил по залу с важным видом, внезапно тоже вступил в разговор.
— Ну, я догадывался, — начал он в чате, его тон был спокойным, но уверенным. — Сразу понял, что она скрывает свою расу.
Он ненадолго замолчал, словно вспоминая что-то важное.
— Находясь рядом с тобой, я всегда испытывал необъяснимое доверие и веру. Я понимал, что тут что-то большее. Помнишь, Дина? Как-то у Туманного леса я сказал тебе: «С твоим появлением здесь все стало меняться. А я суеверный, и думаю, это все неспроста». Именно тогда я догадался, что ты не простая.
— Да ты суперпрофи и полицейский, у тебя в голове запрограммирована чуйка, — вклинился Яков с легкой усмешкой. — А я просто место себе не находил из-за одного постоянно возникающего вопроса: почему моя жизнь превратилась в хождение по вулкану с ее приходом в этот мир⁈
— Ну, теперь все понятно. Давайте приступим к делу, — уверенно сказал Богдан, прогуливаясь между рядами замерших людей.
— У этого на руке нарисована летающая тарелка, — сообщил в чат Яков, кивая в сторону седовласого старика.
— Нужна тарелка, из которой едят, плоская, не глубокая, — уточнила я в чате. Затем добавила: — Давайте сузим круг наблюдений. Ищите людей с прямыми черными волосами, редкой растительностью на лице, смуглой кожей, средневыступающим прямым, иногда «орлиным» носом. Глаза должны быть черными, с короткими ресницами, и шире, чем у азиатских монголоидов.
— В общем, ищем орлов, — резюмировал Богдан, слегка усмехнувшись.
Мы медленно продвигались по залу, внимательно вглядываясь в лица и детали одежды. Это оказалось непросто, так как многие были в шапках или темных очках, скрывающих ключевые признаки.
Вдруг Яков остановился и указал на молодого парня.
— Смотрите, у него на рубашке среди узоров изображена маленькая свечка, — сообщил он в чат.
Я взглянула на узор. Ничего себе, как ловко они ее замаскировали. Я бы точно не стала рассматривать все эти рисунки на рубашке, если бы Яков не заметил. Я подошла ближе, чтобы убедиться.
— Как же нам выбраться из этой «пустоты»? — вдруг вслух спросил Яков, нарушив тишину.
Он нарочно периодически говорил что-то вслух, чтобы отвлечь шаманов. В это время я сосредоточилась на рубашке, пытаясь отыскать ту «свечу», о которой он упомянул. Из-за множества мелких изображений у меня перед глазами все расплывалось. Но когда я, наконец, нашла ее, невольно улыбнулась. Улыбнулась так, что Богдан сразу насторожился.
Это была та самая свеча, которую я видела в комнате у Богдана: синяя, с обгорелыми краями, застывшими каплями воска, свисающими вниз, и наполовину белым фитилем. Я вспомнила все детали. Создав проекцию свечи над головой шамана, я аккуратно сверила ее с воспоминаниями, а затем кивнула Богдану, подтверждая, что все верно.
Богдан, немного пыхтя, явно готовился к действию. Его ноздри расширились, лицо напряглось. Он сосредоточился, закрыл глаза, а потом резко открыл их и ударил рукой в воздух.
Я посмотрела на проекцию и увидела, как свеча сжалась, словно под невидимой рукой, а затем была полностью раздавлена.
— Добавь огня, — сказала я в чат. — Сожги все, не оставив ни капли воска.
На моих глазах остатки воска начали тлеть и полностью исчезли в воздухе, оставив только легкий дымок.
— Готово, — сказала я. — Один из них больше не сможет покинуть это место.
— А что это нам дает? — спросил Яков в чат, продолжая с серьезным видом прогуливаться между рядами. Чтобы не вызывать подозрений, он время от времени вслух читал детские стишки.
— Идет бычок, качается, вздыхает на ходу:
«Ох, доска кончается, сейчас я упаду…»
Я подавила улыбку и вернулась к делу.
— Во-первых, он теперь заперт в этой «пустоте». У него больше нет возможности переместиться за тридевять земель или скрыться. Мы уничтожили его предмет и привязывающее заклинание. Символ разрушен в двух мирах. Его выбросило из предмета, и сейчас тело шамана валяется в комнате у Богдана. До этого он использовал предмет как укрытие, а оттуда мог телепортироваться куда угодно, бегая от нас.
— А он понимает, что предмета у него больше нет? — спросил Петрович в чат, добавляя свои размышления.
— Не думаю, — быстро ответила я, — что у него есть какая-либо сигнализация, хотя полностью исключать это нельзя. Но, как видите, он продолжает сидеть неподвижно, значит, ее нет. К тому же манипуляции видим только мы с Богданом. Вы ведь ничего не заметили?