Алексу было сложно ощущать подобное давление. Он чувствовал себя заложником меж двух миров. С одной стороны пред ним сидел таинственный и притягательный мир, в котором хранилось природа всех разногласий и недопониманий Алекса между ним и миром который находился за стеклом. Тем самым миром, который отвергал его, заставлял пренебрегать своими принципами, вырывал его с корнем и бросал на вилы отречения и пресмыкания. И как же соблазнительна была мысль погрузиться в таинственный мир свободы, что одной, уже ушедшей идеей доживающей свои последние дни в одном несчастном старике, вызывала столько дрожи и трепета, у казалось бы, уже устоявшегося, принципиального и гордого мира, который трусливо прятался за стеклянной преградой. Они ничего не боялись, до тех пор, пока не вспомнили, что такое страх.
Но Алекс был не глуп и эффектные трюки не его впечатляли, он видел, как таинственный мир пытается всеми силами захлестнуть его, заставить погрузиться в него на самое дно и окончательно сгинуть в его пучине. Единственное, чему Алекс научился за долгие годы борьбы и поражений, так это быть осторожным и отчужденным. Он понимал почему Марк пошёл на принцип, он надеялся, перед смертью, оставить неизгладимый след, который снежным комом захлестнул бы свежей идеей ранимых умов. Алекс подходил для этого как нельзя кстати и в то же время, он был выгоден противоположной стороне, которая посчитала, что для поиска мотивов, лучше всего подойдёт вечно бунтующий и непримиримый офицер. Оба воюющих мира, воспринимали Алекса как посла, надеясь получить и донести друг до друга необходимые условия, которые позволили бы им, сохранить спокойствие, но Алекс чувствовал приход ожесточенной войны. Он не понимал как это возможно и как эти события к этому приведут, всё что он сейчас мог лишь готовится и выжидать.
— Как ваше настроение Алекс? — Начал Марк.
— Вчера она было куда лучше, — ответил Алекс.
— Подозреваю, что я мог на это повлиять, — с досадой сказал Марк и немного сделав паузу, спросил: — Скажите Алекс, вы когда-нибудь были влюблены?
— Почему вы задали этот вопрос?
— Он многое говорит о человеке.
— Зачем вам знать какой я человек?
— Мы ведь пытаемся построить диалог?
Алекс глубоко вздохнул и отпил кофе.
— Вы правы, мы пытаемся найти общий язык и так как мы уже перешли к вопросам: скажите Марк, как вы сбежали из камеры?
— Ответ на этот вопрос, ничего Вам не даст, он лишь займёт много нашего времени.
— А мы куда-то спешим, Марк?
Марк усмехнулся:
— Я не знаю, сколько нам ещё осталось.
— Марк, ответьте на мой вопрос.
— Сначала ответьте на мой: вам страшно?
— Вы задавали другой вопрос.
— Ответьте на этот.
— Нет, мне не страшно, — уверенно ответил Алекс. — Я лишь наблюдаю и хочу найти ответ, на множество интересующих меня вопросов. Мне не страшно.
— И тем не менее, у меня получилось вас напугать.
— С чего вы это взяли.
— Потому что на этот вопрос вы ответили.
Повисло молчание, Алекс снова потребовал ответов:
— Расскажите мне Марк, как вы сбежали?
— Вы это поймёте сами, после того, как я закончу свой рассказ.
Я перейду к самому сложному периоду своей жизни. Мой отец был директором большого предприятия. Чиновничество не приносило большой прибыли, тогда он использовал его для продвижения своих идей. Он баллотировался в мэры нашего города. За год до выборов, я практически с ним не общался. Он сильно заботился о своей репутации и сын-хулиган не добавлял ему очков популярности. Однажды я просидел несколько дней в отделении полиции, после того, как выбил пару зубов у одного парня, мой отец отказывался меня забрать, чтоб никто не заметил его возле отделения.
Подобное отношение сильно подкосило меня. Признаюсь честно, тогда я этого не понимал, смотрел на жизнь слишком примитивно. Мне казалось что мои невинные шалости, не приносят никому вред. Безобидная шайка, которая катается по району и разгоняет местную шпану. Мне казалось, что причина моих разногласий с отцом, скрывалось именно в нём. Его высокомерие и претенциозность, вызывали во мне только ненависть. Мне казалось, что мы стоим на разных берегах и мне никогда не смириться с его чрезмерной правильностью. Через несколько лет я понял, что я был полной его копией, просто наши методы борьбы кардинально отличались.