Его главным соперником на политической арене был отец Бобби Джексона: Ричард Джексон. Трудно судить о политических взглядах этого человека, тогда он представлял из себя некий образ, который отвечал духу времени.
Мало кто сейчас может осознать, что происходило в то десятилетие. После развала режима, власть оказалась в невероятно шатком положении. Централизация доросла до своего пика и в момент безумия обрела обратный эффект. Всё рухнуло как карточный домик. Политики, изголодавшийся по власти, сорвались с цепи и развивали самую масштабную кровавую и информационную войну. Если режим скрывал правду, то во времена информационной войны она просто терялась в водовороте шума и найти её было практически невыполнимой задачей. Когда-то единый и наивный народ, вдруг разделился на множество маленьких мнений и миров, на позиции и взгляды, на своих и чужих. То время сопровождалось спорами, в который не было правых, ошибались все, а признавали свои ошибки единицы.
Этим хаосом, пользовались не только лживые политики. Из недр улиц и переулков, начали вылезать преступники. Они проникали во все сферы жизни, они грабили магазины, шантажировали, подделывали документы, торговали наркотиками и алкоголем, они первые, начали вводить моду на несоблюдение правил и первыми начали за это щедро платить.
Так и возникла коррупция. Это была вторая волна которая после информационного шума, захлестнула страну. На всё появился свой ценник, даже на принципы. Продавались абсолютно все, деньги стали основной движущей силой и прав был уже не тот у кого тяжелее аргументы, а тот у кого больше кошелёк. Признаюсь, тогда я считал, что мы освободились, что у нас появилась возможность говорить, но позже, я осознал, что мы снова заперли себя в клетку и возможно даже куда менее просторную, чем та, в которой нас удерживали. Если человеку дать свободу и право выбора, он реализует только своё главное право: “Право: быть взаперти”.
— Что вы имеете ввиду? — Озадаченно спросил Алекс.
— Я имею в виду, что тогда, указку поменяли на напутствие. Либы вы принимаете то решение которое выгодно нам, либо неправильное. Пропаганда - это вещь изобретательная, может лозунги и поменялись, с более грубых на мягкие, но суть осталось таже. Я вам даже скажу больше, эмоции которые вызывали эти лозунги, куда сильнее влияли на людей, чем лозунги, которые вызывали страх. Одна из причин, почему мой отец проигрывал, было то, что он неспособен был к эмпатии. Он не вызвал бурных эмоций и чувств, ему это было не к чему, он считал, что эмоции и чувства лишь временные явления. Он пробуждал в людях дух соперничества, дух идеи и борьбы. Именно поэтому, для власти, строящейся на хаосе, не было ничего более опасного, чем нечто порядочное, одушевлённое и несокрушимое. Они боялись даже не столько моего отца, сколько того настроения который он может за собой повести.
Поэтому перед Ричардом Джексаном стала большая дилемма. Как побороть того, кому плевать на заголовки газет, на слухи и скандалы. Чьё влияние распространяется не благодаря лозунгам, а благодаря делам и поступкам. Образцово показательный и до омерзения святой, вот кем был мой отец. Единственным его изъяном был я. И к большому сожалению, Ричард давно это понял.
Накануне выборов он опубликовал огромную статью, где фигурировал я и все мои безрассудства. Он опубликовал буквально всё: избиения, хулиганство, вандализм. “Правильный отец, неправильного сына”, “Как он будет управлять городом, если не может обуздать собственное дитя?”, “Преступник, воспитавший преступника”, я помню то утро, когда эти заголовки опустились в почтовый ящик. Мой отец внимательно прочёл каждую стать, а затем молча сложил газеты на стол, спрятал очки в футляр, один единственный раз заглянул мне в глаза и молча, выразил всё своё разочарование. Он опустил взгляд и это был последний раз, когда я видел его взгляд.
Я решил сбежать из дома. На тот момент это было самым сильным и логичным решением. Передо мной редко вставали подобные трудности и чувства, которые я испытал, помимо тяжёлой боли, даже как-то воодушевили меня, жаль я тогда не знал, сколько мне таких решений придётся принять.
Я скитался по друзьям и знакомым, от моей былой дерзости не осталось ничего. Словно привидение я плутал по улицам и ловил лишь озадаченные взгляды. Единственной поддержкой в этот момент, была моя Мэри. Я по сей день, поражаюсь её выдержки и терпению. Множество газет, СМИ, телеканалов описывали меня как сильного человека. Возможно не самых правильных взглядов, описывали как, человека способного замарать руки во имя идей, человека которого стоит остерегаться и к которому нельзя прислушиваться, но всё же сильного человека, которого стоит боятся. И только моя Мэри, знала маня как хрупкого и ранимого человека. Мой вечный страх переходил в отчаяние и я словно загнанный в угол зверь, готов был разорвать любого хищника. Она была моей опорой и слабостью, я искренне её любил и люблю по сей день. Но любовь никогда не терпит безрассудства, и обнимая её ночами, я прижимал её настолько крепко к сердцу, словно это был наш последний раз.