— Ты должен помириться с отцом, — говорила она.
— Я для него слишком большая обуза. Сейчас я лишний в его жизни. У него во всю горит предвыборная кампания.
— И именно поэтому, ты сейчас ему необходим.
— Зачем? Он даже меня не ищет.
— Но я уверена, что он переживает.
— Для медсестры, у тебя слишком глубокие познания в людях, — усмехнулся я.
— Марк, я серьёзно! — Сказала она и сердито свела брови. — Ты должен пойти на встречу, не хочешь делать это ради себя или отца, сделай хоть ради меня!
Она скрестила руки на гкруди и отвернулась от меня. Я растаял и ответил:
— Я понимаю, что ты имеешь в виду и обязательно пойду на встречу. Только дай нам ещё немного времени, как только пройдут выборы, я обязательно вернусь.
Она повернулась и её злость сменилась на печаль, она опустила голову и по щеке, пробежала одинокая слеза. В тот момент я был поражён, насколько человек может быть ранимым и растрогался до глубины души.
— Ты дурак, Марк. Ты не ценишь того, что дала тебе жизнь…
Мне хотелось возразить, но тогда я решил промолчать.
Хоть я не люблю мусолить прошлое и вспоминать моменты, где я оступился, но какой была бы прекрасной моя жизнь, если бы я к ней прислушивался. Она была в разы сильней меня, просто потому, что она была искренней. Она могла высказать свои чувства, могла подойти и обнять, могла вовремя остановиться. Мне было далеко до такого, потому что только сейчас, на пороге своей смерти, я проникаюсь этой мудрости. Сейчас я хочу быть искренним.
Я рассчитывал, что я поступлю правильно, если залягу на дно. Мой отец явно уловил мои мотивы и не тратил зря времени. Он стал собирать митинги, вести агрессивную политику и пропаганду. Он не работал на массы, его целью было завоевать как можно больше преданных соратников. Признаюсь честно, я не думал, что мой отец победит на выборах. Он вёл тяжёлую протестную политику, кардинально противоречащую тогдашним настроениям. Всем было понятно, что его движение обречено на провал, но оно изо всех сил пыталось доказать обратное. Как же ярко пылали сердца, которые могли разгореться от слов моего отца. Люди выходили, кричали, задавали неудобные вопросы, прорывались сквозь боль и слёзы борясь за справедливость и правду, ради светлого будущего.
Подобная компания быстро снискала успех, о моём отце начали говорить. Кто-то его ругал, кто-то хвалил, сейчас это не имеет значения, политический механизм был запущен и больше всего дискомфорта это доставляло правящей верхушке. Обсуждение его персоны среди верхушки достигла того предела, когда страх уже нельзя было скрывать. Его его имя запрещали произносить, его закидывали жалобами, обливали краской, пытались как можно жёсче дескредитировать. Но всё было впустую, постоянные победы на дебатах, громкие лозунги и красноречивые речи, всё больше и больше повышали узнаваемость моего отца. Он умудрялся обернуть каждую акцию направленную против него, в свою пользу.
Это вводило смуту в уставший от протестов народ. Последней каплей, стало его громкое заявление, что он организует большой протест. Это должна была стать одна из самых массовых забастовок за последние года. Тысячи людей готовы были заполонить площадь у государственного дома. Мне кажеться, что в тот момент, мой отец уже утратил желания становиться мэром столицы. Его целью было, как можно сильнее запугать правящую верхушку, дав им понять, что их власть не абсолютна.
Они не могли с этим смириться. Молодое, ещё хрупкое государство, зажатое в угол, не нашло ничего лучше, как убить моего отца. Я помню тот день, когда узнал, что на моего отца было совершено покушение. Мне позвонил Джек и рассеянным голосом, нервно перебегал с одной темы на другую, вначале меня это рассмешило, а затем встревожило:
— Что случилось Джек? Говори.
Он резко оборвался, а затем глубоко вздохнул и сказал:
— Вообщем вчера ночью, на твоего отца было совершено покушение. Какой-то человек, несколько раз ударил его и его охранника ножом. Пока мы ничего не знаем, в участке все хранят молчание. Последний раз о нём слышали, когда скорая помощь увезла его в больницу.
Я не понимал как реагировать на эти слова. Это ужасная новость накрыла меня с головой и впервые секунды я отказался верить Джеку. “Не может быть всё так плохо”, подумал я. У моего отца было множество врагов, но никому не было выгодно убивать его. Я никогда всерьёз не воспринимал такой исход.