— Ты нанёс большой ущерб больнице, поранил секретаршу и оставил несколько синяков санитару. Но сегодня я тебя отпущу.
— Ответьте мне на вопрос! — Сорвался я.
Он сжал кулак. По нему было видно, что его терпение тоже на исходе. Он явно не хотел со мной возится, тем более, говорить мне правду. Это хорошо видно в людях, когда их заставляют лгать.
— Я бы попросил тебя успокоится и выслушать меня внимательно. Вчера вечером, около десяти часов, на твоего отца и его охранника напали. Человек был вооружён небольшим ножом, но нанёс много ударов. Сегодня утром, твой отец скончался от потери крови и его охранник тоже. Мы выследили убийцу, им оказался провинциальный гражданин с низким социальным статусом… Грубо говоря наркоман. Сегодня вечером мы его задержим, а завтра он уже отправится в тюрьму.
Он тщетно пытался меня утешить и делал это шаблонно и не заинтересованно. Тогда я испытал очень странное чувство глубокой потери. Будто я утратил само время. Я вспоминал своё детство, когда мы с отцом были настоящими друзьями, я очень любил его и всегда пародировал его повадки. Я не помню когда именно у меня с ним пошли с ним разногласия. Больнее всего то, что последние годы его жизни, мы практически не общались. Он всё время давал мне напутствия, советы, говорил как правильно поступать, но я не слушал его и считал глупцом. Я знал, что это временно и в будущем мы оба поумнеем и сойдёмся в единном мнение. Я верил и знал, что возраст нас размягчит и мы снова подружимся и именно это я и потерял. Время, в котором я мог бы обрести счастье. В тот момент, чувство этой потери было ново для меня. Тогда бы я не смог его так чётко описать, но с годами, мне пришлось не раз испытать подобное чувство, а под конец жизни я и вовсе живу с ним каждый день.
Офицер закончил свой доклад, снял с меня наручники похлопал по плечу и собрался проститься, но тут, откуда то из глубины я сказал:
— Нет…
— Что прости?
— Это ложь.
Он нервно вздохнул.
— Я знаю, тебе сейчас тяжело поверить, что он умер, но…
— Я не про это… — Перебил его я. — Он был политиком. Его заказали. Я знаю это. Такие вещи не происходят просто так с такими людьми.
Сделав небольшую паузу он сказал:
— Слушай парень, я понимаю, тебе сейчас тяжело, но тут нечего гадать. Какой-то наркоман, в порыве ненависти напрыгнул на твоего отца. Даже если им и двигали какие-то мотивы, то они были вызваны лишь наркотическим опьянением.
— Это ложь, — снова повторил я, быстро встал откинув стул. Ему было всё тяжелее сдерживать ненависть. — Вы должны провести расследование. Это всё не может так просто закончится. Где ваш закон? — Спросил я с упрёком.
Он сжал челюсти и сменил свою интонацию:
— Если ты хочешь чтобы всё было по закону, — он и взял папку со стола, — то в этой папке, собраны восемь лет твоей жизни. Буду с тобой начистоту, раз ты не понимаешь по хорошему. Не лезь в это! Научись жить другой жизнью и не лезь не в своё дело.
Я молча стоял и смотрел в его глаза. Душа наполнялась ненавистью, а кисти сжимались в кулак.
— Вы мне угрожаете? — Спросил я.
— Я не знаю что ты в моих словах услышал, — тут же ответил он, — но я лишь советую тебе, немного подумать и прислушаться к моим словам.
— Вы мне угрожаете!? — Повторил я. Мне не уже не нужен был ответ, я лишь хотел удостовериться в действительности.
— У тебя что пластинку заело?
Ненависть переполнила меня и я напал на него, всё время повторяя один вопрос: “Вы мне угрожаете!?”. Я мало что успел сделать. Его напарник, что стоял сзади, достал дубинку застёгнутую у него на ремне и я сразу же почувствовал жгучую боль в затылке. Удар был сильным, но я не потерял сознание. Развернувшись я успел схватить дубину, чтоб остановить следующий удар. Я был сильнее и ловчее обоих полицейских и с лёгкостью разобрался бы с обоими по отдельности, но в разбитом уставшем состоянии, моя бдительность была на нуле. Взявшись за одного, я тут же забывал про другого и офицер, который уже оказался позади меня, схватил меня за плечи и мы упали на пол. Я оказался полностью обездвижен и в попытках вырваться, стал получать удары по рёбрам и почкам. Я кричал от боли, но не той, что причинял мне молодой сержант, а боли, что разрывала меня изнутри.
Они надели на меня наручники и приковали к стулу, после чего провели долгую и нудную беседу. Они угрожали мне, обещали дать большой срок за нападение на полицейского, обещали испортить мою судьбу. Но в тот момент мне было всё равно на мою судьбу, я их практически не слушал.
Они заперли меня в камере на пятнадцать суток, чтоб я подумал над своим поведением, но уже через три дня, сказали что я могу выйти когда захочу. Я сидел до последнего, мне не хотелось выходить в мир, где меня ждёт только боль и разочарование. Впервые в жизни мне было стыдно за то, что я ничего не умею и не на что не способен. Полицейские стали рассказывать мне, что каждый день к ним в участок приходит Мэри. По началу она много скандалила, требовала меня выпустить, пыталась найти адвоката, но тех что ей советовали, были ей не по карману. После чего она просто приходила и с утра до поздней ночи ждала у крыльца участка когда меня выпустят. Я боялся выходить к ней, всё думал, что если она увидит меня в таком разбитом состоянии, то может и сжалится надо мной, но рано или поздно, разлюбит.