— Народные средства не помогли, — начала она. — Духовное вмешательство тоже. Не настало ли время подумать о колдовстве? Нет ли здесь волшебника, способного избавить девочку от зеленой напасти?
Не успела старушка опомниться, как Фрек бросился на нее с кулаками. От неожиданности няня упала со стула, и Мелена засуетилась вокруг с причитаниями.
— Как вы смеете? — кричал Фрек. — В моем доме! Мало мне зеленой дочки! Колдовство — это вероотступничество! Страшный грех, если не откровенное шарлатанство! Договор с дьяволом!
— У, раскричался, — защищалась няня. — Святая простота, да разве ты не знаешь, что клин клином вышибают?
— Няня, перестань! — взвизгнула Мелена.
— Надо же, поднять руку на немощную старуху, — обиженно ворчала няня, поднимаясь. — Которая только хотела помочь.
Следующим утром няня собрала дорожную сумку. Больше ей здесь делать нечего, и даже ради Мелены она не собиралась проводить остаток дней с религиозным фанатиком и больным ребенком. Опасность для девочки миновала; теперь родители вряд ли ее убьют. Фрек отвез няню на постоялый двор в Сланцовке, откуда ее заберет почтовый экипаж. Она все так же, боясь разбойников, опасливо прижимала сумку к своей обширной груди. В сумке лежала золотая подвязка (на худой конец, всегда можно сказать, что подвязку подсунули без ее ведома, а то, поди объясняй, как подвязка очутилась у нее на ноге), а также пополнение: полюбившийся няне вязальный крючок с красивой ручкой, три молитвенные бусины Фрека с изящно вырезанными узорами и зеленый пузырек с «Волшебным эликсиром», оставленный проезжим продавцом страстных снов.
О малышке она не знала, что и думать. Была ли Бастинда порождением дьявола или полурусалкой? Досталась ли она в наказание за бессилие отца или за беспутство матери? Или просто уродилась больной, как сморщенное яблоко или теленок с пятью ногами? Няня понимала, что слишком мало знает, чтобы разрешить эту загадку. Ее мир был непредсказуем и туманен, управляем богами, демонами и колдовством. От нее, правда, не ускользнуло, что оба родителя до самого последнего не сомневались в рождении сына. Сам Фрек был седьмым сыном седьмого сына и, кроме того, проповедником в седьмом поколении. Даже ребенок крепко бы подумал, прежде чем спорить с такой математикой.
Возможно, размышляла няня, маленькая Бастинда сама выбрала себе пол и цвет кожи — и к дьяволу родителей.