СТЕКЛОДУВ ИЗ КВАДЛИНА
Прошел год, наступила дождливая весна и ненадолго прогнала засуху. Свежей зеленой водой хлынула она на Вендову пустошь: пенилась у заборов, бурлила вдоль дорог, капала с крыш гирляндами вьюнов и плюща. Мелена ходила по двору легко одетой, подставляла бледную кожу солнечным лучам и впитывала в себя тепло, которого ей так не хватало зимой. Пристегнутая к стулу полуторагодовалая Бастинда стучала ложкой по карасику на тарелке.
— Да ешь же ты, господи, не дави несчастную рыбу, — вздохнула Мелена.
С тех пор как малышке освободили рот, мать и дочь стали уделять друг другу больше внимания. К своему удивлению, Мелена стала замечать, что Бастинда тоже бывает очаровательной, совсем как обычные дети.
Оставив богатое родовое имение, Мелена теперь каждый день видела одно и то же: гладь Бедового озера, по ту сторону которого темнели домики Закамышья, а дальше лежали сонные холмы. Мир ее сморщился до жалкой лачуги и воды. Она сходила с ума от скуки. Казалось, если бы поблизости появились даже дурашливые русалки, Мелена стремглав побежала бы за ними ради разговора, компании, удовольствий.
— Твой отец эгоист, — говорила она маленькой Бастинде. — Шляется невесть где всю зиму, а мне оставил тебя за компанию. Ешь рыбу, слышишь? Скинешь со стола — больше не получишь.
Бастинда подцепила ложкой карасика и сбросила его на землю.
— К тому же лицемер, — продолжала Мелена. — Он был слишком хорош под одеялом для проповедника, вот тогда-то я его и раскусила. Святые люди должны быть выше плотских страстей, а он очень уж любил наши ночи. Давно это было… Только ты не говори, что мы его вычислили, а то он очень расстроится. Мы ведь не хотим огорчать папу, правда?
И Мелена зашлась в хмельном истерическом смехе.
Бастинда серьезно посмотрела на мать, затем показала на рыбу.
— Завтрак, — подтвердила Мелена. — Завтрак на земле. Завтрак для жуков. — Она опустила пониже воротник своего летнего платья и оголила розовые плечи. — Что, если мы прогуляемся к озеру? Может, ты там утонешь?
Нет, Бастинда никогда не утонет, потому что ни за что и близко не подойдет к озеру.
— Сядем на лодку и перевернемся! — сорвалась н выкрик Мелена.
Девочка по-птичьи наклонила голову, будто выискивая скрытый смысл в пьяной шутке матери.
Солнце вышло из-за облака. Бастинда нахмурилась. Мелена еще ниже опустила платье, и ее упругая грудь выскользнула из-под грязного воротника.
«До чего я дожила! — горько думала Мелена. — Показываю грудь дочке, которую и кормить-то этой грудью не могу из страха, как бы не укусила. И это я, цветок Нестовой пустоши; я, некогда первая красавица в округе. А теперь мне и поговорить не с кем, только с собственной врединой-дочкой. И то сказать дочка. Не дочка, а какое-то насекомое! Эти ее тощие ноги, ломаные брови, длинные паучьи пальцы… Она познает мир, ломает и грызет все, что ни попадется под руку, как и любой малыш, но как-то безрадостно. Будто у нее тайное задание: вкусить и испробовать все горести жизни. Коих в Закамышье предостаточно. Господи, откуда она такая страшная?»
— Или сходим в лес, соберем ягоды, — предложила Мелена, стыдясь своих мыслей. — А потом испечем ягодный пирог. Как тебе?
Бастинда еще не начала разговаривать, но в ответ на вопрос матери кивнула и заерзала, пытаясь слезть со стула. Мелена начала было играть с ней в ладушки, но малышка не обращала на забаву никакого внимания. Она кряхтела, показывала на землю и сучила длинными тонкими ножками, выражая свою готовность идти в лес. Потом вдруг указала на калитку.
Там, опираясь о столбик, застенчиво стоял исхудалый мужчина с опаленной солнцем кожей цвета розы в сумерках. За плечами у него висела пара кожаных мешков, в руке он держал посох. Его мужественное лицо с впалыми щеками было удивительно красиво. Мелена вскрикнула от неожиданности, но, совладав с собой, заговорила грудным мелодичным голосом. Давно она не разговаривала ни с кем, кроме упрямого ребенка.